Наталья Александрова - Клавесин Марии-Антуанетты

– К сожалению, ничем не могу помочь! – сухо ответила дама и при этом невольно бросила взгляд на закрытую дверь слева от входа. – Повторяю: сегодня экспозиция музыкальных инструментов закрыта. Приходите в следующий раз.

Совиные глаза сонно прикрылись. Мужчина полез в карман пиджака, как будто хотел достать оттуда платок или очки, сделал шаг к сотруднице музея… но в это мгновение входная дверь с шумом распахнулась, и в зал влетел невысокий толстенький человечек в расстегнутом плаще, с красными от возбуждения щеками.

– Мы его привезли! – воскликнул он с порога. – Он внизу! Пошлите кого-нибудь со мной! Это я звонил вам сегодня утром!

Человек с совиным лицом досадливо поморщился, вынул руку из кармана и отступил в сторону. Впрочем, пожилая сотрудница музея моментально забыла о нем. Всплеснув руками, она бросилась к коротышке, причитая:

– Привезли! Вы его привезли! Пойдемте, я хочу скорее на него взглянуть! Анатолия мы прихватим по дороге!

Музейный зал опустел. Точнее, странный посетитель с совиным лицом остался в нем наедине с ценными экспонатами и уникальными материалами по истории отечественного и зарубежного театра.

Как пожилая и ответственная сотрудница музея допустила такое несомненное безобразие – остается загадкой. В ее оправдание можно сказать только то, что к ним привезли новый экспонат, о котором музейная дама мечтала долгие годы, который она неоднократно видела во сне, без которого коллекция ее любимого музея была неполной. Что это было – кресло Шаляпина, поводок или ошейник знаменитой собаки Качалова или туалетный столик Веры Комиссаржевской, так и осталось неизвестным, но факт остается фактом: забыв строгие музейные правила и должностные инструкции, забыв вообще все на свете, хранительница умчалась, оставив свой музей без присмотра.

Едва ее шаги затихли, человек с совиным лицом настороженно огляделся и подошел к закрытой двери, за которой, судя по взгляду, украдкой брошенному на нее музейной дамой, находилась коллекция музыкальных инструментов. Остановившись перед этой дверью, странный посетитель достал из кармана связку отмычек и начал одну за другой пробовать их на музейном замке. Замок был такой же устаревший, как все остальное имущество, так что уже третья или четвертая отмычка подошла, и дверь открылась.

Подозрительный посетитель вошел во второй зал музея, тем самым из посетителя просто подозрительного превратившись в явного злоумышленника.

Это помещение в отличие от первого зала было куда менее просторным. В жуткой тесноте, как жильцы огромной коммунальной квартиры, здесь были расставлены клавиры и фортепьяно, пианолы и клавикорды, спинеты и пианино и прочие старинные клавишные инструменты.

Как в коммунальной квартире потомок обедневшего княжеского рода запросто мог жить по соседству с дворником или спившимся грузчиком, так и здесь изящные дворцовые клавикорды соседствовали с дешевой расстроенной фисгармонией, бурная жизнь которой прошла в придорожном трактире.

По стенам были развешены скрипки, виолончели, виолы самых разных видов, а также духовые инструменты.

Но проникшего в этот зал человека не интересовали ни гобои, ни валторны, ни английские рожки. Он осматривал исключительно клавесины, среди которых хотел найти один-единственный – тот самый, до недавнего времени принадлежавший покойной Амалии Антоновне.

Человек с совиным лицом переходил от инструмента к инструменту, постепенно углубляясь в эту музыкальную коммуналку, и вдруг в самой глубине помещения наткнулся на малорослого седенького старичка, который, согнувшись в три погибели, привинчивал к клавесину инвентарный номерок.

– Эй, мил-человек! – Старичок разогнулся и удивленно уставился на посетителя. – Ты что же это здесь делаешь?

– Осматриваю коллекцию, – отозвался тот, приближаясь и вглядываясь в клавесин.

– Говорил же я Веронике, чтобы сегодня никого не пускала! – проворчал старичок, вытирая руки. – У меня же поступление не оприходовано, номерки не привинчены, бумаги не оформлены как положено… куда же она смотрит!

– А этот инструмент поступил к вам недавно? – осведомился странный посетитель, не спуская горящих глаз с клавесина.

– Недавно, мил-человек, недавно! Только ты, мил-человек, в другой раз приходи, когда все будет путем принято и оприходовано, сегодня сюда нельзя…

– Нельзя, говоришь? – Посетитель моргнул круглыми совиными глазами, сделал еще один небольшой шажок и вдруг приложил к лицу старичка большой клетчатый платок, смоченный резко и неприятно пахнущей жидкостью.