Наталья Александрова - Венец Чингисхана

Я знаю, что собаки не любят резких движений, поэтому отступила медленно-медленно, приговаривая:

– Хорошая собачка, хорошая! Зачем же ты так сердишься? Ведь мы с тобой знакомы!

А ведь мы с ней и правда были знакомы: это была крупная, похожая на волка собака с седым загривком и большим шрамом на морде. Та самая, которая пару дней назад на улице отогнала от меня подозрительного слепого.

Кажется, упоминание о нашем знакомстве ее немного успокоило: собака закрыла пасть с таким лязгом, как будто это был стальной капкан, перестала рычать и даже пару раз лениво махнула хвостом.

Я решила воспользоваться перемирием и пройти через подворотню, но едва я сделала шаг вперед, как собака снова зарычала и двинулась мне навстречу.

– Что же ты? – проговорила я, снова отступая. – Не хочешь пропустить меня через подворотню? Но мне нужно выйти, чтобы вернуться домой. Не могу же я провести в этом дворе всю оставшуюся жизнь! Пропусти меня, пожалуйста, ведь ты хорошая, умная, воспитанная собака…

Говорят, лесть – самый действенный метод убеждения, но на эту собаку данное правило не распространялось. Во всяком случае, она и не думала прислушиваться к моим словам.

Напротив, собака медленно двинулась ко мне, продолжая угрожающе рычать. Я вскрикнула и отбежала. Собака последовала за мной.

– Слушай, ты! – проговорила я, когда увидела, что эта зверюга снова приближается ко мне. – Мы так не договаривались. Ты на ходу меняешь правила игры, а это нечестно. Сначала ты не пропускала меня в подворотню – но я туда больше и не пытаюсь пробраться. Так, может, оставишь меня в покое?

Собака рычала и теснила меня в угол двора.

– Слушай, как тебя зовут? – Я судорожно пыталась вспомнить имя, которым называл ее хозяин. – Бен? Боб? Рэй?

Я помнила, что имя было короткое, из одного слога, но какое – никак не могла вспомнить.

– Рекс? Макс? Бакс?

Собака рычала и теснила меня в угол.

Я оглянулась. За моей спиной была дверь, которую раньше я не замечала. Чертова собака сделала еще один шаг вперед, обнажила клыки и приготовилась к прыжку…

– Мама! – вскрикнула я, метнулась к двери и в долю секунды оказалась за ней. Теперь нас с собакой разделяла хоть какая-то преграда.

В двери было застекленное окошечко, через которое я видела собаку. Чертова зверюга ничуть не выглядела разочарованной. Она спокойно улеглась под дверью, лениво помахивая хвостом. Похоже, что она добилась своего – загнала меня в эту дверь и не собиралась отсюда выпускать. Так что мое положение оставалось таким же безвыходным, как прежде.

Я оглянулась, чтобы понять, куда, собственно, попала и где мне придется провести ближайшие несколько лет, пока собака не оставит меня в покое.

Это был, должно быть, пресловутый «черный ход» – запасная лестница, каких много в старых домах исторического центра. Лестница и впрямь была черная – грязные ступеньки круто уходили вверх, туда, где обитали многочисленные кошки и гулкое лестничное эхо.

Но гораздо больше меня заинтересовало то, что по другую сторону лестницы была еще одна дверь с таким же пыльным окошечком.

Я подошла к этой двери, посмотрела в окошко – и едва удержалась от радостного, победного крика: вторая дверь выходила на улицу, именно туда, куда мне нужно было попасть…

Как, однако, странно устроен человек!

Всего несколько минут назад я пребывала в ужасном настроении – ни работы, ни жилья, ни машины, ни денег, да еще бывший муж объявился с какими-то подозрительными предложениями.

А теперь мне удалось увернуться от наглой собаки, могу вернуться в квартиру к старому паралитику и его мрачной сестре – и я уже на седьмом небе от радости!

Я толкнула дверь. Она, к счастью, не была заперта, и я уже вышла было на улицу – но вдруг замерла на месте и осторожно прикрыла дверь.

В двух шагах от этой двери стоял мой бывший муж Антон и разговаривал с каким-то человеком…

Впрочем, не просто «с каким-то человеком».

Он разговаривал с тем самым длинноволосым слепым, которого я недавно переводила через улицу. С тем слепым, который пытался затащить меня в свою машину.

И, кстати, эта машина стояла тут же, возле тротуара.

Большая черная «Ауди».

Я замерла, сердце от волнения провалилось куда-то в живот и теперь билось там, как пойманная рыба в сачке.

Что за дела у моего мужа с этим подозрительным слепым?

И тут я услышала их разговор.

В подъезде, где я пряталась, отчетливо были слышны их голоса.

– Ничего не вышло, – проговорил Антон. – Она со мной и разговаривать не стала! Послала прямым текстом…