Анна Владимирская - Глоток страха

— Гляди, Михалыч, — обратился к старшему один из приехавших. — Видишь? Сколько стекла на полу.

— Разбил бутылку? — тут же включился еще один.

Они присмотрелись. Везде на полу были осколки, особенно много возле трупа. Посверкивало стекло и из черной лужи.

— Да тут не одну бутылку раскоцали, — сказал Михалыч. Он вздохнул с облегчением. — Наверное, взял пару ликеров с полки, поскользнулся и…

Мужчины зашевелились, затоптались на месте. Кто-то подхватил намек старшего: ну да! Конечно, поскользнулся и грохнулся, осколками стекла перерезал какую-то важную артерию… Бывает, случается, осторожнее надо быть, спаси нас всех и сохрани Матерь Божья!..

— Значит, не криминальный, — подвел черту кто-то.

— Ага, видно же, — кивнул самый молодой мент, усатый, с сумкой на плече.

Только один из них ничего не говорил — пожилой, с седоватой щетиной на небритых щеках. Он стоял и спокойно, даже равнодушно ждал, когда его коллеги закончат обычную трепотню. «Казалось бы, — думал он, — столько всего уже навидались, и грязи и крови, а вот ведь… Всегда они, приезжая на место происшествия, начинают с разговоров. Защитная реакция психики, знакомое дело. Пусть болтают, но я-то вижу — все тут у нас совсем не так. Не мог погибший так порезаться осколками стекла. Опыт подсказывает — не мог. Но если ребята настроены спихнуть это дело со своей шеи как несчастный случай, не буду я им мешать. Себе дороже. Устали бойцы, замерзли, хотят скорее до- дежурить — и домой. Не буду лезть и вызывать огонь на себя. А там пусть оно само как-нибудь… Не в первый раз…»

— Пойдем покурим? — Двое ментов протиснулись в дверь подсобки и вышли.

Старший группы сказал, обращаясь к пожилому:

— Давай, Вадимыч, как всегда. Порядок есть порядок. — И он тоже вышел.

В помещении остались только двое: небритый эксперт и молодой. Усач снял с плеча сумку и поставил на пол, из нее достал резиновые перчатки, бумажные конвертики, полиэтиленовые мешочки и папку с бумажными листами для протокола.

Кряхтя, пожилой Вадимыч опустился на корточки и принялся осматривать труп. Он мычал себе под нос и покашливал:

— Ага… Кхм… Угу… Кхе-кхе… Ткани восковые… Полная обескровленность, так… Вся кровь, что на полу, из сонной артерии. Пишешь?..

— Ага, — вздохнул молодой помощник, черкая ручкой по бумаге. — Разрезал стеклом, такая уж у него судьба.

Эксперт покосился на него. Помолчал.

— Нет, — произнес он, поколебавшись. Говорить или нет? Надо… — Может, и судьба. Но не стеклом.

— А? Что ты сказал, Вадимыч?

— Я говорю, не стеклом это.

Наступило молчание. Сквозь небольшое пыльное окно с заклеенными бумагой рамами слышалось завывание ветра. Снег шелестел, натыкаясь на стекло. Будто крупу сыпали и сыпали на расстеленную газету.

— То есть как? — спросил молодой, качнув обвисшими усами а-ля запорожец с картины Репина. — Как не стеклом? А чем?

Снова тишина, только снежная крупа шуршала по стеклу и слышны были негромкие голоса курящих милиционеров.

— А вот так, — вздохнул эксперт. — Чем… Не знаю чем. Сонная артерия у нашего бывшего бармена, а сейчас трупа, разорвана.

— То есть как? — тупо повторил усатый.

Эксперт пожал плечом:

— Стась, дружок, ты мне на слово не веришь? Ну подойди, полюбуйся лоскутами кожи. Вот, приподнимаю специально для тебя.

— Не надо, верю, — торопливо сказал Стась. — Это я так…

— Ну а если так, то молчи и записывай.

— Но как же, ведь стеклом артерию не разорвешь… Или можно?

— Не встречал такого, — хмуро ответил пожилой Валимым. — Вернее, видел, но не в подобных случаях. В автокатастрофах, дорожно-транспортных происшествиях всяких… Ткани рвутся как угодно. Но не здесь и не так. Не в тихой кладовке на полу. Ладно, давай пиши. Диктую: смерть наступила примерно тринадцать часов назад…

И они занялись своей обычной работой. Никто им не мешал, только снег время от времени очень уж сильными пригоршнями сыпал свою крупу в барабан стекла, и тогда оба милиционера косились вверх — на метель, на ночь, на зимнюю погоду в ноябре… И вновь эксперт продолжал диктовать, а молодой записывать.

— Ну что, закончили? — спросил старший группы, заглядывая в подсобку. За ним стояли остальные двое. — Едем? Официантку позже допросим. Поздно уже.

Эксперт молча кивнул на протокол в руках у Стася. Не хотелось ему ничего говорить вслух. Молодой милиционер протянул старшему листки.

— Что еще… — сказал тот и принялся читать, поднеся бумагу поближе к лампочке на стене. — Так… Совокупность свойств… местоположение… замкнутость пространства… Ага! Надо допросить официантку, почему вызвала милицию лишь поздно вечером. Парень-то, получается, утром помер? Во время открытия заведения, выходит… И весь день пролежал.