Рауль Мир-Хайдаров - За все наличными

У Тоглара промелькнула мысль, что он то ли знает этого человека, то ли слышал о нем. Чтобы сбить с него спесь, он жестко спросил:

— Кто ты такой? И что тебе от меня надо?

От шума в комнате проснулся Картье и рванулся с кровати на помощь Тоглару, но тут же, от резкой боли в руке, вскрикнул. Тоглару стало ясно, что к этому эпизоду Картье не имеет никакого отношения.

— Кто я? — так же спокойно, наигранно спросил человек и не замедлил с ответом. — Я — Македонский...

И Тоглар сразу вспомнил рассказ Аргентинца про того известного киллера, где явь давно уже перемешалась с фантазиями. Надо было во что бы то ни стало скрыть свою обреченность — терять-то уже нечего, — поэтому Тоглар спокойно ответил:

— Слышал... Знаю про твои художества. Даже восхищался, никому из "Матросской тишины" бежать до тебя не удавалось. Но если ты имел две ходки, как про тебя говорят, то и ты про меня должен был слышать?

— Да, ты прав. Я знаю — ты легендарный Тоглар. Когда я бежал из лагеря в первый раз, у меня от Соболя малява к тебе имелась, чтобы ты помог мне с ксивой...

— Я не помню тебя... — перебил Тоглар.

— А я и не добрался до тебя, меня снова повязали в Тюмени, кто-то сдал...

— Чего ты хочешь от нас? — агрессивно спросил Тоглар.

— Экспроприировать ваши деньги. Уверяю вас, они мне больше нужны. -Македонский в упор смотрел на Тоглара и словно не видел его.

— Не подавишься? Там ведь миллионы, — вспылил Тоглар и уже совсем зло добавил: — Ты ведь знаешь, по нашим законам, это моя добыча, и то, что ты затеял, — западло. Если это когда-нибудь всплывет, тебе долго не жить. Я слышал, что многие авторитетные люди имеют на тебя зуб, а моя кровь может переполнить чашу терпения братвы...

Картье, наблюдавший за этой словесной перепалкой, догадался, кто на них наехал, — о Македонском он конечно же знал. И тут до Картье дошло, что в пачках тех, оказывается, деньги, и скорее всего даже в долларах. Но сейчас надо было думать о жизни, а не о добыче из Чечни. И только после того, как он понял, что мотались они за деньгами, до его сознания дошло, что Тоглар и есть тот самый чистодел, который, по данным КГБ, давно считался погибшим в аварии.

— Не кипятись, Тоглар, — между тем говорил Македонский, вышагивая по комнате. — Я понимаю тебя, наверное, такой и должна быть реакция, когда из-под носа уводят богатую добычу. Но если бы я не уважал тебя, не понимал, что ты сделал для братвы, ты был бы уже не жилец. Мне ничего не стоило пристрелить тебя и твоего подельщика, а контейнер я бы и без тебя открыл, даже без ключа, для этого сейчас существуют лазерные резаки. Деньги я решил забрать, а тебя отпущу в Ростове. Дружка твоего кончу, я не люблю свидетелей, к тому же он не наших кровей...

— Нет! — дернувшись, жестко отрезал Тоглар. — Я втянул его в это дело, мне его рекомендовали тоже авторитетные люди. Кроме того, он спас мне жизнь: не выстрели он вовремя и точно, чеченец изрешетил бы меня насквозь, я стоял в двух шагах от смерти... если надумал стрелять, стреляй уж обоих.

— Ну что ж, если ты за него отвечаешь, пусть живет, — согласился внезапно Македонский, пряча пистолет под куртку. — А теперь кончаем базар, и быстро в машину! Наручники, на всякий случай, снимем в Ростове. Где ключи от гаража, машины и контейнера?

Тоглар взглядом показал на висевшую у входа камуфляжную куртку с полковничьими погонами.

— Влас! — крикнул, повернувшись к двери, Македонский, и в комнату тотчас вошел молодой человек с бычьей шеей, обязанности которого были понятны и без объяснений. Македонский кинул ему связку и приказал: — Отдай ключи Митяю, пусть он выводит "УАЗ" из гаража. А ты, по очереди, отведешь этих людей, в наручниках, в салон. "УАЗ" поведу сам, ты — в салоне вместе с ними, и гляди в оба. Митяй на "лендровере" поедет вслед за нами...

Через полчаса две скоростные машины, разрезая дорожную тьму мощными галогенными фарами, летели к Ростову. То ли ночь выпала морозная, то ли война в Чечне гаишникам пыл поубавила — теперь за настырность и пулю в лоб легко можно было получить, — их ни разу до самого Ростова не тормознули. Когда вдали появились пригородные огни Ростова, "УАЗ" остановился и Македонский, открыв заслонку, спросил у Тоглара, где их высадить в городе, на что тот, подумав, ответил: у гостиницы "Редиссон-Ростов". Путь из Чечни опять заклинился на этой гостинице.

— А я ведь тебя, Тоглар, отпускаю на волю не с пустыми руками. Слушай меня внимательно, — сказал Македонский, сложив руки на руле. — В Москве почти два года беспредельничала банда из Новокузнецка, страха нагнала и на "синих", и на банкиров, и на ментов. Последний главарь банды, Шкабара, успел перевести на Запад бешеные деньги, гораздо больше, чем я собираюсь у тебя отнять. Но в тот день, когда он собирался смотаться в Вену, его арестовали, а позже он повесился в тюрьме. Бухгалтер банды, знавший о деньгах все досконально, сбежал, а бумаги на предъявителя пропали. Я, прознав про такую историю, на-шел следы бухгалтера — кликуха у него Гном, он содержался под стражей у одних авторитетных людей, и выкрал его, теперь он находится у меня. Концы документов, кажется, пропали навсегда. Но у Гнома остались их ксерокопии, и я их хорошо изучил. Рано или поздно, я все равно пришел бы к тебе, чтобы ты "восстановил" документы, тогда у нас в руках был бы ключ к швейцарским банкам. Я тебе уступаю копии бумаг и Гнома, действуй, обещаю не претендовать на долю. Ну, может быть, если мне опять придется быть в бегах, пригреешь где-нибудь на своей вилле возле Женевского озера. Красивые и удобные для жизни там места, рекомендую. Там я лечился, восстанавливал силы после побега и ранения...