Рауль Мир-Хайдаров - За все наличными

Утром, когда они позавтракали внизу в ресторане, Тоглар весело сказал:

— А я ведь обещал тебе сюрприз, выманивая тебя из Ростова в Москву, а ты и не напомнила.

— Я думала, что визит к твоим друзьям Городецким и есть тот самый сюрприз, — пожала плечами подруга. — Я очень довольна проведенным у них вечером, спасибо тебе. И если сегодня меня ждет еще одна подобная радость, считай, что ты приготовил двойной сюрприз.

— Ну, это судить тебе, — несколько туманно изрек Тоглар. — Если понравится, то это и будет главный сюрприз. Во всяком случае, я старался...

Забрав "порше" с автостоянки гостиницы, Константин Николаевич повез Наталью на Кутузовский проспект. Когда подъезжали к дому, очень похожему на тот, в котором жил Городецкий, Наталья заметила, что на фронтоне этого здания тоже висели два барельефа из черного и серого гранита и три бронзовые, позеленевшие от времени мемориальные доски.

— Значит, я угадала, опять в гости? — с деланным восторгом сказала Наталья, оглядывая высокое парадное с консьержем в униформе, бывшего десантника.

— Сюрприз может быть и не в гостях, потерпи немножко, — ответил с усмешкой Тоглар, вызывая скоростной лифт.

Поднялись на шестой этаж, на просторную лестничную площадку. Поскольку на нее выходили только две квартиры и обе принадлежали Константину Николаевичу, то Виленкин привел в порядок и эту территорию. Оформление стало строгим, изысканным, на долгие годы: до потолка — крупная плитка под цвет редчайшего каррарского мрамора, на стенах — хорошо полированные дубовые панели, из специального наборного паркета — пол. Хотя обе квартиры на площадке принадлежали Тоглару, но входные двери в них резко отличались друг от друга и по форме, и по цвету полотна и косяков, и особенно по богатству и дизайну хорошо надраенной бронзовой фурнитуры. Над входом в двустворчатую массивную ореховую дверь, что вела в мастерскую-салон, имелась большая застекленная арка, из-за нее прихожая в светлое время суток могла обходиться без электрического освещения, что было очень важно для художника и преображало квартиру до неузнаваемости.

Конечно, лестничная площадка у Городецких тоже была чистой и аккуратной, но в сравнение с этой никак не шла, как говорят в народе: небо и земля. И тут, на площадке перед дверями, у самого Константина Николаевича вышла заминка: он растерялся, в какую квартиру вести Наталью прежде всего. В конце концов он подошел к двери, что выглядела построже в сравнении с дверью мастерской-салона — тоже двустворчатой, сделанной из цельного массива могучего дуба, в середине которой было пропущено толстое восьмимиллиметровое бронированное полотно, выдерживающее очередь из крупнокалиберного пулемета — такие двери делали в Англии почти семь месяцев. Открыв ее своим ключом, Тоглар радушным жестом пригласил Наталью в дом.

— Чей это дворец? — спросила она растерянно и отчего-то испуганно. Кругом ее окружало такое великолепие, что она боялась куда-нибудь не туда наступить или что-то задеть.

Заметив ее смущение, Константин Николаевич весело сказал:

— Ты вчера что-то говорила о собственном доме, собственной кухне. Вот, предлагают мне такую квартиру, а я без твоего согласия не могу дать ответ. Посмотри, пожалуйста, кухню, может, надо что изменить, добавить?

Раздевшись в просторной прихожей, он провел ее за руку по сверкающему паркету в большую, метров на двадцать пять комнату, которую он назвал кухней. Наталья даже не представляла, что могут быть такие роскошно обставленные кухни — с прекрасной мебелью, со встроенными холодильником, морозильной камерой, микроволновыми и электрическими печами и духовками, восьмикомфорочной газовой плитой, сияющей хромом и никелем и снабженной всевозможными датчиками и приборами, отчего она походила на космический аппарат. Здесь же были посудомоечная машина и другие агрегаты, предназначения которых она не знала и о которых даже не догадывалась. Обратила Наталья внимание и на то, что на всем оборудовании стоит знак одной фирмы — Сименс". Константин Николаевич подошел к громадному холодильнику и, распахнув его, сказал:

— Будет тебе где хранить продукты, — потом щелкнул переключателем газовой плиты, которая тут же сама, без огня, зажглась, но о таких чудесах, плитах на пьезоэлементах, она уже слышала.

Наталья заметно осмелела и, подойдя к хромированной мойке, включила воду — полилась холодная и горячая. Константин Николаевич отодвинул один из четырех тяжелых деревянных стульев с высокой спинкой и объ-явил: