Андрей Курков - Город для отдыха героев враждующих армий

 началу новой строчки. Кто он такой? Писатель? Может быть... Сколько

 писателей творили под южным солнцем, наслаждаясь горами, морским бризом,

 загорелыми красавицами. Может и этот один из них? Новый Хемингуэй?

 Чехов?..

 Я уже чувствовал дрожь от накопившегося во мне раздражения. Сел на

 кровати, снова лег, снова уставился в потолок. А вечер никак не наступал.

 Я почему-то был твердо уверен, что низко опустившиеся звезды на

 ночном небе подействуют на меня успокаивающе. Наверно потому, что имел

 привычку легко засыпать в любой темноте, даже если это было в три часа дня

 и просто окна были хорошо зашторены.

 Но все еще было светло, и свет этот резал глаза.

 Я опять уткнул лицо в подушку.

 Я хотел спать, но мое тело было настолько наэлектризовано нервной

 энергией, что возьми я в руку обычную лампочку, она бы наверняка зажглась.

 Я уже жалел о своей поездке на авеню Цесаря и, конечно, о последующем

 карабкании вверх по тропинке. В своем нынешнем состоянии я был сам

 виноват.

 А он потянул со стопки бумаги еще один листок, отложив исписанную

 страницу в тоненькую стопку слева от себя. И снова писал, чуть

 наклонившись вперед, чуть нависая над бумагой. И вдруг в комнате, дверь и

 окна которой выходили на террасу, зажгли свет и сразу стало желтее. Именно

 желтый свет залил террасу и небо над ней сразу стало красивее, глубже и

 ниже.

 Я лежал и уже не пытался убрать эту картину с моих глаз. Я был

 утомлен и беспомощен: мое ужасное состояние побеждало меня. Но я все-таки

 лежал, уткнув лицо в подушку и сцепив зубы, молча наблюдал за спиной

 пишущего человека.

 Кажется, это длилось вечность. Но в конце этой вечности я расслабился

 и почувствовал, что приближается сон. Нервы как бы успокоились и я

 терпеливо ждал тепла, которое свяжет мое тело и мое сознание в один узел.

 Но тепло не приходило. Длилось состояние ожидания тепла. Было оно

 несомненно приятней предыдущего состояния.

 Но он все еще писал и стопка бумаги слева от него росла, в то время,

 как вторая стопка, та, что была справа, уменьшалась.

 Первый раз в своей жизни я чувствовал приближение умопомешательства.

 Первый раз я не мог ничего себе приказать, и, естественно, ничего не мог

 делать. Я только лежал и ждал. И то, чего я дождался, меня еще больше