Ирина Мельникова: Сибирская амазонка

Но его надежды оказались напрасными. Прошло минут пять, и индусы опять принялись ожесточенно палить из своих винтовок, из чего Алексей сделал вывод, что Корнуэлл, очевидно, жив. Он не сомневался, что его люди тут же убрались бы прочь, если бы англичанин оказался мертв. И то, что атака возобновилась так скоро, доказывало еще раз, как велики интересы Корнуэлла. Несмотря на большие потери, а взрыв наверняка унес жизни нескольких индусов, он продолжал стремиться к заветной цели — к «Одигитрии». Вероятно, миллионер и впрямь много заплатил ему, ничем другим подобное упрямство не объяснишь.

В этот момент пуля пробила косяк, за которым сидел Алексей, и древесная труха посыпалась ему на плечо. Он моргнул. У них был небольшой выбор: дожидаться, когда пуля настигнет их в доме, или выскочить наружу, чтобы быть расстрелянными в упор на чистом воздухе. Он пригнулся и осторожно выглянул в окно.

Интересно, уцелела ли пушка? В этой мешанине камней И вывернутых с корнем деревьев вряд ли что-нибудь сохранилось. Но как удалось выжить этим чертовым обезьянам?

Некоторое время и нападавшие, и осажденные занимались тем, что изредка перестреливались. И это подтверждало догадки Алексея, что индусы понесли столь же значительные потери, как и ратники. И Корнуэллу, вполне возможно, придется проявить дьявольское упорство, чтобы заставить их пойти в атаку. Так прошло с полчаса, отмеренного треском винтовок и свистом пуль.

Правда, теперь стрельба велась не так интенсивно, как до взрыва, но все ж индусы не позволяли осажденным высунуть нос из избы. Еще одна пуля залетела в дом, и Константин выругался. Отлетевшая щепа вонзилась ему в щеку.

— Эй, — крикнул он встревоженно, — откуда стреляют?

Пуля и впрямь прошла сквозь крышу. Алексей осторожно прокрался к окну и выглянул наружу. Под шумок парочка индусов взобралась на деревья и, притаившись в гуще ветвей, вела огонь сверху.

Но это был не последний сюрприз в этот день.

— Алексей, дверь! — завопил Константин и, перекатившись, укрылся за русской печью.

Обернувшись и одновременно нажимая на спусковой крючок револьвера, Алексей успел заметить в дверях индуса. Грянули два выстрела одновременно. Индус вывалился наружу, а Константин с дымящимся еще стволом карабина грохнулся на пол рядом с Алексеем. Глаза его возбужденно блестели.

— Дверь! — рявкнул он снова, а сам присел на колено возле подоконника и выстрелил в выбитый оконный проем.

Алексей бросился к двери. Один индус тяжело бежал к ограде, второй брел, шатаясь, как пьяный, издавая громкие стоны. Но третий стоял на расстоянии вытянутой руки от крыльца и, выпучив глаза, таращился на Алексея. Даже ни разу не стрелявший человек не мог бы не попасть в него.

Вскрикнув, он резко согнулся пополам и упал.

Подняв голову, Алексей увидел Голдовского. Старец отбивался саблей от двух нападавших. Он пятился к пролому в частоколе, а сзади к нему подбирался Ахмат. Оказывается, отряд Корнуэлла понес не такие уж значительные потери, как они на то надеялись с Константином.

За спиной Алексея раздался выстрел. Один из нападавших на старца гортанно вскрикнул и упал. Мимо Алексея промчался Константин с карабином на изготовку. Поляков, подхватив валявшуюся на земле саблю, бросился в атаку. И тут что-то сильно ударило его в правое плечо, затем в бок. Он не услышал выстрелов, не почувствовал боли… Просто два удара — и все! Мир завертелся перед его глазами колесом, и Алексей повалился на землю.

К счастью, сознание если и покинуло его, то лишь на мгновение. В боку сильно саднило, словно под кожу загнали гигантскую занозу. Алексей прижал ладонь там, где болело, и когда отдернул ее, то увидел, что она запачкана в крови. В следующую секунду он понял, что лежит на земле, а перед его глазами марширует целый отряд рыжих муравьев, которые под этим углом зрения казались огромными, как слоны.

С трудом поднявшись, он сел. Какая-то мысль скреблась в самой глубине его сознания. Что-то он должен был сделать… Голова раскалывалась от боли, и несколько бессвязных мыслей порхали в ней, как воробьи над застрехой. Кажется, ему надо идти на доклад к Тартищеву, а он до сих пор не привел в порядок бумаги, не написал рапорт… Рапорт? Какой еще, к черту, рапорт? Алексей прижал ладони к глазам и вытер слезы.

Дьявол побери, отчего он плачет? Боится гнева начальства? Нет, он не слезливая институтка, чтобы рыдать по такому поводу. Алексей обхватил голову руками и глухо застонал.