Владимир Колычев - Прощу, когда умрешь

Глаза Виолетты против ее воли закрывались. Она смежила веки и завалилась на бок.

Тимофей не стал дожидаться, когда она заснет, он аккуратно связал ее простынями так, чтобы узлы не пережимали тело. Пусть спит, а муж вернется, развяжет ее и разбудит. Если, конечно, Тимофей сумеет с ним договориться...

Фокс уже пришел в себя и понимал, что с ним произошло, потому смотрел на Тимофея хмуро, исподлобья.

– Что за дрянь ты мне вколол?

– А ты не понял?

– Ты спрашивал, я отвечал... Зачем ты спрашивал?

– Хотел знать, кто похитил Марьяну.

– Я же тебе говорил, что это не я.

– Верю. Теперь верю...

– Ты спрашивал не только про Марьяну.

– А не хрена было метлой махать...

– Ты хоть понимаешь, что с тобой будет? – рассвирепел Фокс.

– Я все на пленку записал. И с тобой разговор записал, и с твоей женой...

– Ты был у нее?

– Не бойся, она была одна. Без Женьки... И очень много интересного мне рассказала. Про Брусникина, про Дягилева... Но ты еще больше рассказал. И эти твои откровения могут стать достоянием республики. Через прокуратуру. И через родственников тех людей, которых ты со своей бандой замочил... Ты мразь, Фокс. Ты натуральная бандитская мразь. Но я тебя судить не собираюсь. Я просто тебя забуду. Если ты забудешь обо мне...

– Сколько ты хочешь за компромат?

– Компромат – это когда компрометировать хотят. А это всего лишь страховка. Если со мной что-то случится, эта запись получит ход. Ты меня понимаешь?

– Понимаю... Хорошо, давай разойдемся миром.

– Ну вот и отлично... Учти, я приму меры – одно только движение с твоей стороны и... Ну, ты понимаешь.

– Да, понимаю.

– И с Марьяной ничего не должно случиться.

– Ясно.

– И если она вдруг сойдется с Женькой, ты не должен ей мешать.

– Пусть сходится... – с коварной ухмылкой сказал Фокс.

Возможно, он собирался мстить Женьке и дальше. Что ж, если Марьяна не против, то это их личное дело... Но ведь она может быть против.

– Я тебе морду набью, если Марьяна на тебя пожалуется. Никаких компроматов, ничего; просто подойду и набью морду. Ты меня понял?

– Маху я дал, – обозленно скривился Фокс. – Надо было судье заплатить, чтобы он тебя, козла, лет на десять закрыл...

– Ты можешь сейчас на меня пожаловаться. У меня УДО; ты знаешь, что это значит...

– У нас УДО только козлы получали!

– А ты не козел?

– Нет!

– Значит, в ментовку не пойдешь. Что ж, значит, договорились, – усмехнулся Тимофей.

– Отпускай давай! – Фокин дернулся, давая понять, что у него связаны руки и ноги.

– Отпущу. Только сначала один вопрос. Ты говорил, что ботаники на меня напали. Сказал, что студенты.

– Ну да.

– А в каком институте они учились?

– Не помню. В каком-то юридическом... А что?

– Да так, есть один момент...

Тимофей отпустил Фокса, успокоил Марьяну, а сам отправился в прокуратуру. Но вовсе не для того, чтобы прокрутить там незаконно добытую запись...

Есть у прокурорских следователей серьезная проблема: не всегда невинно осужденные граждане пропадают без вести; иногда они возвращаются, чтобы спросить за свою испорченную жизнь. Но Косулин встревожился зря, увидев Тимофея.

– Здравствуйте, Георгий Борисович.

– Феоктистов? Ты как здесь оказался? – И по сторонам он озирается зря. Не нужно искать ему спасения, никто не собирается его наказывать.

– Да вот, из колонии сбежал...

– Не надо было, не надо... Одумайся, Феоктистов, одумайся...

– А что такое? Я сейчас на вас нападу, а вы меня ударите и селезенку отобьете. И посадят вас... Ладно, шучу, Георгий Борисович. Не убегал я. Условно-досрочно освобожден... А правду найти хочется. Хотелось бы поговорить с Дробовым и Сергеевым. Честное слово, даже слова грубого им не скажу. Вы же понимаете, мне проблемы сейчас не нужны...

– А от меня чего ты хочешь?

– Адреса мне их нужны...

– Я не помню.

– Я знаю, у вас блокнот секретный есть, – Тимофей взглядом показал на потертый кожаный портфель, который Косулин прижимал к животу. Видимо, его пугал возможный удар ножом, потому и закрылся.

– Ну, может, и есть что-то... Только я не имею права!

Похоже, Косулин и сам испугался своих слов. Но Тимофей тут же дал ему повод гордиться собой. Он извинился и повернулся к нему спиной. Выходило, что Косулин одержал над ним победу.

Нарываться на конфликт ему сейчас никак нельзя, уж лучше уйти. А где живет Дробов, он узнает в больнице, где тот лежал. А через него уже выйдет на Сергеева.