Владимир Колычев: Прощу, когда умрешь

На дворе бабье лето. Но теплая погода не радует, и солнце в небе раздражает, а упавший с дерева лист выводит из себя. Но надо держать себя в руках. Так сказал врач. Он объявил, что лекарства не помогут, если Женя не научится контролировать свои эмоции.

– Привет!

А этот женский голос не раздражает. Потому что он такой знакомый.

– Марьяна?

Женя только что вышел из здания наркологической клиники. И если она шла сейчас за ним, значит, и она оттуда.

Ну да, вид у нее неважный. Нет, она не опустилась, как раз напротив, чувствуется, что Марьяна тщательно следит за собой. Но за всем этим внешним лоском легко просматривается изможденность человека, смертельно уставшего бороться со своим недугом. Правду Тим говорил, что Марьяну посадили на иглу. Теперь ясно, что делала она в клинике.

– Что, не похожа? – грустно усмехнулась девушка.

Марьяна надломлена изнутри, но все-таки она так же хороша и сексуальна, как прежде. И если заняться с ней любовью, то депрессия может стихнуть. В любом случае попытка не будет пыткой...

– Да нет, похожа. И по голосу я тебя узнал...

– Пошли? – Она сама взяла его под руку и повела по аллее к автостоянке.

– А ты зачем здесь? – спросил Женя. Да он уже и сейчас не чувствует депрессии, так захватила его Марьяна.

– За тем же, за чем и ты... У тебя кокаин, с него соскочить легче... Ты, наверное, в стационаре не лежал?

– Пока нет. Но лягу, если сорвусь...

– А я уже откапалась. Вчера выписали, сегодня на консультацию... Такая вот жизнь.

– И как, не тянет?

– Тянет. Но я попробую справиться, – как-то не очень весело сказала девушка.

– Тим про тебя говорил...

– И мне про тебя говорил... Можешь не бояться, никакой мафии вокруг меня нет.

– А кто сказал, что я боюсь?

– Тим. Не сказал, а предположил...

– Да нет, не боюсь.

– Тогда почему не приезжаешь?

– Тим адрес не сказал...

– Тима найти нетрудно.

– Ну, я думал...

Женя так разволновался, что не заметил, как они подошли к внедорожнику Марьяны, как он сел к ней в машину. Очнулся он, когда «Тойота» выехала за ворота. Но возражать не стал. Стоянка возле клиники охраняется, и его собственная машина никуда не денется.

– Да ты не напрягайся, не надо, – с горечью проговорила Марьяна. – Я все понимаю, я уже не та, ты уже не тот. Прошлого не вернуть...

– А куда мы едем?

– Ко мне. Если ты хочешь.

– Вообще-то ты не спрашивала...

– Значит, все вышло самой собой. Может, это знак? Может, еще не поздно все вернуть? – с надеждой спросила Марьяна.

– Не надо ничего возвращать. Мы просто едем к тебе... Ты одна? – спохватился Женя.

– Одна.

– А Тим?

– Тим со мной.

– А говоришь, одна.

– Ты не понял, он со мной как друг. А так он с Настей... Сказал, что ему с ней будет лучше... Он вообще молодец. Помогает мне. Клинику вот оплатил...

– Это же дорого.

– У него есть деньги.

– Откуда?

– Я не спрашивала, а он не говорил... Кстати, он нашел гада, который меня похитил...

– Кто такой?

– Не говорит. Сказал только, что в тюрьме его опустили. Сказал, поступили с ним так из-за меня...

– Может, он кого-то левого нашел.

– Нет, я Тиму верю. Он и Фокса через... э-э, через плечо кинул. И Виолу твою. С пристрастием их допрашивал.

– Фокса допрашивал? Виолу? Почему я не знаю?

– Тим с ними договорился: он не трогает их, они не трогают нас... Договор соблюдается. И если ты останешься со мной, Виола тебе ничего не скажет...

– Плевать я на нее хотел.

И хотя это было не совсем так, Женя почти поверил самому себе.

– Ты, главное, ничего не бойся... И я не буду ничего бояться... Только так мы сможем выбраться из этой зеленой трясины... Или тебе уже не хочется припудрить нос?

– Хочется.

– Тогда предлагаю тебе общество анонимных алкоголиков.

– И кто в него входит?

– Только ты и я.

– Хорошо, я согласен...

Они не возвращаются в прошлое, они начинают жизнь сначала. Но все-таки Жене нужны отголоски из этого прошлого. В звучании новых мелодий. Есть у него подозрения, что Марьяна – его Муза. И он просто обязан это проверить. Поэтому он едет сейчас к ней. И будь что будет.