Марина Серова - Белая и пушистая

Наконец мы уселись, гостья поднесла к губам чашку с горячим кофе и благодарно кивнула мне.

– Вы меня простите, пожалуйста, – отпивая кофе малюсенькими глотками, заговорила она. – Я веду себя несколько… заторможенно, но это потому, что у меня такое горе. Такое горе! – повторила она и, не выдержав, тихо расплакалась, отставив чашку и закрыв глаза руками.

Я прошла к бару, достала оттуда бутылку коньяка и, вернувшись к столу, вопросительно посмотрела на Ангелину.

– Давайте, – чуть поколебавшись, шепнула она. – А то я совсем не смогу сосредоточиться…

Я плеснула ей коньяку в кофе, Ангелина сделала несколько глотков и, промокнув глаза тонким платком, заговорила, сцепив белые пальцы.

– У меня умерла дочь… – произнесла она каким-то ровным, будничным голосом, и я вздрогнула от неожиданности.

Ангелина сидела ровно, не шевелясь, напоминая своим видом застывшую скульптуру.

– Как это произошло? – осторожно спросила я, выдержав паузу.

Ангелина набрала воздуха и, выдохнув его, начала говорить:

– Я сама ничего толком не знаю. Мне сообщили об этом сегодня утром, – она замолчала на минутку и глубоко вздохнула. – Она умерла прямо на занятиях. Отравилась…

– Подождите, – мягко перебила ее я, – давайте все сначала. Где все это произошло?

– Да, да, конечно. – Ангелина сделала большой глоток кофе и, похоже, немного успокоилась.

Потом последовал более-менее связный рассказ о том, что произошло с ее дочерью.

– Вы, наверное, слышали о клинике Асташова? – спросила она.

– Да, конечно, – кивнула я. – Элитная клиника, очень известная в городе.

– Так вот, там не так давно открылось собственное учебное заведение. Его можно было бы назвать и мединститутом, но группы там гораздо меньше. Моя дочь Жанна училась на втором курсе. Ей было всего восемнадцать лет…

Голос Ангелины дрогнул.

– Обучение там платное? – спросила я.

– Да, почти для всех. Ну, может быть, пара-тройка студентов учится бесплатно, потому что они отличники. Но моя Жанна училась платно. И вот сегодня у них были очередные практические занятия. Такие занятия проходят у них постоянно. Студенты практикуются друг на друге. Ну, к примеру, берут кровь из пальца, из вены, делают уколы – обычно витамины… Мне всегда это не нравилось. Но разве к мнению родителей кто-нибудь прислушивается? – Ангелина снова вздохнула и отпила из чашки. – Но в этот раз все получилось просто ужасно! У нее брали кровь из вены, и после этого ей стало плохо. А когда ее попытались привести в чувство, оказалось, что она уже мертва. Эксперты сказали, что она отравлена.

– А что говорит милиция?

Ангелина горько усмехнулась.

– Они намекают… Нет, даже не намекают, а прямо-таки давят на то, что это было самоубийство. Но это абсурд! С какой стати моей дочери заканчивать жизнь самоубийством? У нее все было хорошо, она была такая жизнерадостная девочка, оптимистичная, активная! У нее были грандиозные планы! Она обожала жизнь! А милиции лишь бы спихнуть с себя лишние хлопоты!

Ангелина зарыдала и закрыла лицо руками. Я невольно передернулась. Горе матери всегда тяжело наблюдать. Прошло, наверное, еще минут десять, прежде чем Стрельцова снова заговорила.

– В клинике все несут какую-то чушь, говорят, что это нелепая случайность! Бред! Быть такого не может! Я не верю в такие ужасные случайности! В клинике, понятное дело, все заботятся только о репутации заведения, до моей дочери никому нет дела! – от возмущения у Ангелины Николаевны даже высохли слезы. – Абсурд!

– А что за яд и где он находился? – поинтересовалась я.

– Этого пока никто не может сказать, – развела руками Ангелина. – Точно будет ясно после вскрытия. А насчет того, где находился, тоже непонятно! Во-первых, у нее брали кровь на занятиях, я вам уже говорила. Дело в том, что у Жанны повышенное артериальное давление, а подобные процедуры помогают его снизить. Вот она и соглашалась порой, чтобы студентки брали у нее кровь, учились на практике… К тому же ей после этого дали какую-то таблетку… По словам педагогов, безобидную витаминку, чтобы поддержать тонус. Да, и еще… Перед занятиями они все побежали на молочную кухню, там как раз привезли бутылочки с молоком.

– На какую кухню? – заинтересовалась я.

– Ну, при клинике есть молочная кухня. Там же еще и родильное отделение, в одном из корпусов. И молоко поставляют каждое утро. Молока обычно много, остается лишнее, вот студенты и повадились по утрам пить из этих бутылочек. Это не возбраняется.