Михаил Нестеров - Позывной 'Пантера'

Потом добавить: "Не забывай и про нас. Думаешь, нам легко было?" А лучше промолчать, иначе Марк скажет, чуть перефразировав Мюллера: "Начальству можно фантазировать, у него нет конкретной работы".

Пройдет какое-то время, и Марк на вопрос своего очередного оператора повторит слова, сказанные им же в центре "Луганск", изменив лишь фамилию: "Полковник Мещеряков?.. Он и в этот раз собирается выступить моим куратором?.. Тогда плохо мое дело".

Странный человек. А еще страннее действия, когда под работника подбирают начальника. Очень ценный кадр?

Странный человек; удивительные действия; чудаковатые начальники.

2

Чечня, Грозный

Едва Марк увидел перед собой незнакомого парня, в его подсознании всплыли события, пришедшиеся на канун миллениума. Выполняя задание в Азербайджане, он не мог предположить, что ему суждено было спасти больше двух десятков заложников, содержащихся на базе диверсионной школы чеченского полевого командира Давлатова. Он потерял своих лучших бойцов, но - вернул счастье в двадцать три семьи.

Противоречивые чувства, которые по сей день бередят душу. Сейчас, когда до встречи с боевым товарищем оставались считанные мгновения, особенно.

- Где Пантера? - Марк склонился над пленником, но глаза повторно скользнули по углам полутемной камеры. И - вздрогнул, услышав ответ.

Он не ослышался, но глаза - глаза вдруг зашарили по невзрачной фигуре парня, будто искали забытые черты Михаила. На вопрос Марка "где Пантера?" парень ответил:

- Это я...

Скоро Марк выплеснет наружу чувства, кипевшие внутри. Он едва ли не повторит Юлию Пантюхину, наверное, потому, что думал и о ней, о ее встрече с братом. Он не надеялся на чудо, ибо воскрешение бойца уже произошло, он просто делал ту работу, к которой привык и которой был обучен. Не мог представить, что дарованное свыше кто-то, кроме всевышнего, может у него отнять. Возможно, он перестарался, а может быть, забыл давнишние слова, обращенные на очередном привале к молодому лейтенанту. Тогда он сказал ему, что трудно быть богом, еще труднее любить бога, прощать его, а главное заставить его прощать других.

А из Марка не получилось даже ангела-спасителя. Ангелы в сердцах не бросаются такими словами: "почему ты?!" Наверное, потому, что у них нет сердца, а лишь душа.

"Кто так делает?"

Обессиленный, он слышал это обвинение во второй раз.

"Кто?.."

"Это я..."

Ошибка исключалась. И Марк готов был хлопнуть дверью камеры и, не таясь, косить всех, своих, чужих... А когда кончатся патроны, опуститься на пол, чувствуя спиной холодную стену. И сидеть так вечно.

"У меня был друг, отличный товарищ, классный боец. И вот однажды его родственники получили похоронку. Оказалось - ошибка. - Марк вкладывает в свой взгляд столько, что даже в уголках глаз появляются слезы. - Ошибка, Юля, понимаете?"

Ошибка...

Оказалось - ошибка.

Его друг действительно был. Классным бойцом, хорошим товарищем.

"Вы привезли его?"

"Да, он ждет вас на улице, Юля".

Правда просилась наружу: мы шли не за тобой, мы не знаем тебя, ты чужой. Военное братство стремительно разбивалось на кланы, и во всем виновата не война, а проклятая республика, где шли военные действия. Она словно прокляла рода войск, расколола их, разбила наголову ОМОНы, СОБРы, РОСНы, посеяла в них зерна междоусобицы, а когда - превосходства, зависти и ненависти. Породила новый вирус, оставляя ему его же простой механизм: он просто проникает в клетку, и уже клетка начинает производить вирусы. Этот, чеченский, вирус можно отнести к первой группе потогенов и назвать "чеченской лихорадкой", "чеченской эболой", болезни неизлечимой и заразной.

"Прости, господи, - богохульствующий Марк мысленно перекрестился, - но сегодня ты оказался не у дел. Сегодняшний день прошел без твоего вмешательства".

"Вы привезли его?"

"Я хотел... Я делал все, что мог... Я думал, что..."

Сейчас Марк мог додуматься до чего угодно. Мог обвинить этого парня в том, что тот присвоил себе позывные погибшего разведчика лишь для того, чтобы остаться живым; что он буквально из костей мертвого десантника делал себе ступени к свободе.

- Ты писал позывные "Один-четыре"? - Сергей не узнал своего голоса, неосторожно громкого, с хрипотцой.

- Это не мои позывные.

Не его...

Тогда чьи?

И пленник ответил на немой вопрос странного спецназовца:

- Общие. Нашего звена, четверки штурмовиков. Ведущий носил позывные "Пантера-1". А я - "Пантера-2".

Летчик оставлял на стенах негласное название звена "сухих". Может, думал, что так быстрее разберутся те, к кому, возможно, попадут записи, оставленные его рукой.