Галина Зарудная - Яд иллюзий

В том мире находилась Мирослава Липка – одаренная девочка со сложной и загадочной судьбой.

И в совершенно другой параллели – я – сомнамбула и затворница.

И вот он – определенно новый, страшный лик одиночества – в утонувшей в молчании гостиной; засветивший негативы моего блаженного, уединенного покоя, явивший химеру сумрачной тишины – пустую, беспомощную, полную холода и страха, сквозь которую в последней надежде стучался дождь!

И, казалось, сама смерть притаилась за ликом того одиночества…

Мне снился сон, что я дикий лесной зверь – злой и кровожадный оборотень.

Я быстро перебирала мощными мохнатыми лапами, развивая сумасшедшую скорость, от чего лесная тропа, по которой я мчалась во весь опор, сливалась в длинную рябящую полосу.

Цепляясь и ломая собою ветки, затаптывая прекрасные цветы и траву, я ловко лавировала меж деревьев, уверенно направляясь к своей цели.

Я чувствовала жуткий голод – страшный волчий голод, который сверлил утробу, как свирепая язва, доставляя все больше мук и звериной ярости. Клыки стучали при беге, по ним густой струей тянулась пенистая слюна, брызгая от резких движений. Магнитные волны, огромная сила притяжения влекла меня…

И вот, наконец, я у цели.

Среди густых развесов старых деревьев неожиданно вырос сарай, словно склеенный из картона. Я остановилась перед ним, тяжело дыша широкой грудью, жадно глотая слюнную жвачку, намеренно не спеша рассматривая сарай, заглядывая в окна, изучая тонкую деревянную дверь, улавливая и поглощая большими влажными ноздрями зовущий сладкий запах.

Рыскаю вокруг, нагнетая свою ярость, возбуждая аппетит, доводя себя до крайности, до невыносимой боли. И наслаждаюсь напряженной тишиной, затаенной там, за дверью…

И только через какое-то время, отойдя от сарая чуть поодаль, прячусь в кустах и наконец даю себе решительную команду ВПЕРЕД! – и с треском, с одержимостью врываюсь в середину, снося двери лбом.

Гигантские крысы размером с поросят разметаются в стороны, издавая непереносимый, высокочастотный визг, от чего я вскакиваю на дыбы от неконтролируемого бешенства, хватаю крыс клыками, раздираю извивающиеся тела на куски, чувствуя хруст костей, рвущуюся плоть и лопающуюся шкуру; ощущаю вкус крови – горячей и густой, вливающуюся в пасть, стекающей обильной струей по лохматой морде.

Работаю быстро и точно – рву и полосую, выплевывая туши одну за другой.

Никто не спрячется!

Никто не сбежит!

Нет спасения ни одной твари!

Жертва осталась одна.

Забилась в угол, сжалась, смотрела на меня обреченными потухшими пузырьками.

Я неспешно приблизилась к ней, принюхалась… и сделала последний прыжок.

Шерсть слиплась от крови, все вокруг забрызгано, на земле валялись разодранные тушки, крысиные морды, но было тихо и спокойно.

Я чувствовала себя чертовски уставшей и довольной.

Вскинув морду вверх, громко и протяжно завыла…

В этот же миг яркая вспышка света показалась в большом окне сарая и ненадолго ослепила. Я услышала Голос, зовущий меня из леса, и сразу же почувствовала себя нежным ласковым щенком.

Медленно вышла из сарая и тяжелой неуклюжей походкой пошагала на зов, в чащу леса…

– Мира, – звал неопределенный Голос, не то женский, не то мужской. – Мира – звал он снова и снова.

И я продолжала идти навстречу неизвестного, влекущего… так никого и не видя впереди.

– Мира, Мира…

Я проснулась, пребывая в странном, почти бессознательном состоянии, с трудом ориентируясь в собственной гостиной.

– Мира? – прошептала непонимающе. – Почему Мира?..

Наличие таких снов кого-нибудь другого могло бы удивить и напугать.

Быть может, лучше совсем не видеть снов. Я по-доброму завидовала тем людям, которые спят спокойно, ничем не заботясь хотя бы во сне.

Говорят, без сновидений спят лишь те, у кого нет ни совести, ни чувства вины. Интересно – это правда?

Но разве это не патология?

А что, собственно, не патология в этой жизни?

Нет совести – плохо. Есть совесть – тоже ничего хорошего.

И, как утверждает мой отец – психотерапевт со стажем – абсолютно здоровой психики не существует.

Иначе, не существовало бы эмоций. Не существовало бы человека. Не существовало бы целой земной цивилизации.

В каждом заложены свои законы страхов и переживаний. Конечно, где-то должна находиться общая мера, заветная черта, иначе – хаос и беда.

Но как знать, когда появляются признаки, превышающие норму?