Чингиз Абдуллаев: Твой смертный грех

– Пока, – сказал Роберт, нарушая молчание.

Илья Глебович покачал головой, показывая на аппаратуру. После ее выключения здесь нельзя было разговаривать. Роберт усмехнулся, повернулся и пошел к выходу. Уже выйдя из квартиры, он достал ключи и закрыл дверь на замок. Спустившись вниз, набрал знакомый номер, и она почти сразу ответила:

– Слушаю.

– Ты можешь разговаривать?

– Конечно. Что случилось? Ты никогда сам не звонил.

– Я должен срочно улетать.

– Надолго?

– На две-три недели, не больше.

– Это так срочно? – У нее дрогнул голос.

– Да, в Латинскую Америку. Хотел попрощаться.

– Спасибо. Удачи тебе.

– И тебе. До свидания.

– Когда приедешь, позвони.

– Обязательно.

– Ты позвонишь?

– Конечно.

– Странно, но у меня такое ощущение, что ты хочешь там остаться.

– Никогда в жизни! Что я там буду делать?

– Успехов!

– Спасибо.

– А оттуда ты не сможешь мне звонить?

– Думаю, что нет. Звонки могут контролировать, и меня легко вычислят. Это было бы неразумно.

– Да, конечно. До свидания.

– До свидания.

– Роберт, – позвала она, опасаясь, что он сразу отключится.

– Да, я еще здесь.

– Будь осторожен.

– Обязательно.

– Я хотела тебе сказать…

– Да. Я тебя слушаю.

– Я тебя люблю. До свидания.

– Спасибо. До свидания.

Он не сказал ей в ответ, что тоже любит ее, и, отключившись, долго корил себя за это. Но привычка к конспирации стала его второй натурой. Он просто боялся выдавать себя нечаянным словом или открытым эмоциональным возгласом. Ведь никто не должен был знать, кем является в действительности Роберт Туманов по кличке Отшельник…

Слухи о том, что в доме Ярмыша перестреляли несколько человек, долго ходили по городу. Все шепотом рассказывали, что десять или двенадцать нападавших были расстреляны Ярмышем и его людьми, которые ждали гостей в засаде. Но никаких трупов найти не удалось. Правда, милиция дважды проводила обыски в доме Ярмыша и даже находила затертые капли крови на полу, но ничего больше не было. А местный оператор телевидения, который попал в больницу с проломленной головой, клялся, что упал с лестницы и ничего не помнит.

Но самое поразительное, что после такой победы Ярмыш распустил свою банду и, забрав свою семью, куда-то исчез. Потом рассказывали, что он уехал в Сибирь и стал там священником, но, возможно, это только слухи. А я снова вернулся в порт. Шарджин так и не узнал, что именно случилось. Он искал предателя среди своих, но так и не понял, почему Ярмыш отсюда уехал. Шарджин считал себя почти победителем, но я помнил о его диком плане и понимал, что в любой момент ситуация может повториться. Мне шел уже тридцатый год, и я подумал, что нужно оставить все эти бандитские разборки. Может, потому, что на меня так подействовали слова Ярмыша, который был убежден, что меня направил к нему Бог.

И я решил, что мне нужно отсюда уезжать. Я уже прожил две или три жизни. Сначала служил в армии, потом всякого навидался в нашем ночном клубе, потом работал с Ревазом, сидел больше трех лет во французской тюрьме, еще около двух лет отрабатывал в морском порту. У меня было много грехов. Смертных грехов, которые я за собой знал. Я убивал и предавал, хотя предательство Шарджина я почитал доблестью, а не смертным грехом, но, с его точки зрения, это был, наверное, большой грех. Я не почитал свою мать, как должно, не понимая, как ей было трудно поднимать троих мальчиков. В порту я помогал провозить незарегистрированные машины, давал взятки, помогал ворам. За мной числилось много смертных грехов. И я решил, что пора остановиться. Нет, я не был таким уж раскаявшимся грешником, если вы подумали об этом. Мне просто все надоело, и я понимал, что рано или поздно все равно сорвусь. Все эти разборки, драки, борьба за территорию, выяснение отношений с конкурентами, подкупы офицеров милиции, таможни, пограничников. Я повидал в жизни столько всякого, что мне просто надоело. Я чувствовал смертельную усталость. А план Шарджина, когда он хотел так страшно отомстить Ярмышу, меня окончательно добил, и уже не хотелось оставаться здесь. Я просто боялся, что однажды не выдержу и скажу ему все, что я о нем думаю. И тогда мне нужно будет его убить или позволить ему убить меня.

Я никому и ничего не сказал. Просто однажды исчез из дома, обставив все так, словно меня убили где-то в порту. Там, говорят, даже нашли мое тело. И похоронили Казбека Хадырова. А я бросил в воду свою одежду и уехал на поезде в небольшой сибирский городок, где решил начать новую жизнь.