Флетчер Нибел - Семь дней в мае

Все они поборники справедливости, и лучших помощников нечего и желать. Но не в моих силах заставить их проникнуться всей важностью того, что может произойти. Конечно, каждый из них понимает, что может произойти нечто важное, но всех последствий они понять не в состоянии. Мне предстоит убедить их взглянуть на вещи моими глазами, моими и Кларка… Но сам-то Кларк? Понимает ли он, какая угроза нависла над страной? Он говорит: да, но правду ли он говорит? Кто бы вы ни были и как бы много вы ни размышляли, я не уверен, что вы отнесетесь ко всему этому так же, как я, пока не сидите вот на этом стуле. Наверное, никто не думает так много о стране, как президент. Да это и понятно».

Лимен повернулся и посмотрел в высокие, от пола до потолка окна. Тяжелый майский дождь стучал по изгородям из кустарника, по кустам роз, рододендронам и большим, словно лакированным листьям магнолий. По полукруглой подъездной аллее прошел охранник с надвинутым на голову капюшоном черного прорезиненного плаща. Покуривая, президент проводил его взглядом и некоторое время постоял у окна, молча проклиная погоду и близорукость людей.

В комнате прессы репортеры и фотографы резались в покер, по столу звенели монеты в двадцать пять и пятьдесят центов. Сразу звонило три телефона. Милки Уотерс, положив ноги на стол, разговаривал с Хью Уланским из «Юнайтед пресс интернейшнл».

На этот раз в голосе Уотерса не было и в помине той бесстрастности, с какой он обычно беседовал с политиками и вообще со всеми, кто сообщал ему очередные новости. В его тоне слышались властность и уверенность, как и подобает дуайену газетной братии, обслуживающей Белый дом.

— Никак не пойму этого деятеля, — говорил он. — Только вчера опубликованы результаты опроса, только что стало ясно, что его популярность летит к чертям, а он соглашается принять всего лишь одного человека, да и то отменяет прием.

— Может, он тайный нудист, — подсказал Уланский, — и сейчас созерцает свой пуп?

— Положим, сынок, нудисты не занимаются созерцанием своих пупов, но ты правильно подметил. Этот фрукт такой же политик, как я шпагоглотатель.

В комнату вошел Саймон. Не снимая ног со стола, Уотерс достал блокнот. Картежники на время прекратили игру и замерли в ожидании.

— Ничего особенного сообщить не могу, — объявил секретарь по делам печати, перебирая в пальцах дужки очков. — Меня тут спрашивали, над какими законопроектами сегодня утром работал президент. Я еще не видел его, но во второй половине дня смогу вас проинформировать.

— Фрэнк, вы подали мне блестящую мысль! — воскликнул Уланский. — Я должен сдать вечером передовую статью — так вот, вместо того чтобы написать в ней, что президент ничего не делал, я напишу, что президент переутомился от безделья и врачи предписали ему на завтра отдых.

Саймон не счел нужным отвечать и вышел. Игра в покер возобновилась. На улице по-прежнему шумел дождь.

Для Джигса Кейси это утро в Пентагоне оказалось таким же мрачным, как и погода. Едва он проснулся и встал с постели, в голову полезли самые противоречивые предположения. В пепельнице на столе лежало вдвое больше окурков, чем обычно; он решил, что его военной карьере пришел конец.

Какой сумасшедший порыв заставил его лететь в Белый дом с этой историей, похожей на ночной кошмар? Как у него повернулся язык связать имя Скотта с каким-то заговором — случайным и сомнительным совпадением ряда обстоятельств, не больше? Вдобавок ко всему он предал свой род войск. Нет, морские пехотинцы так не поступают. Чувство вины перед сослуживцами и коллегами еще больше отравляло настроение Кейси. Всякий раз, пытаясь представить себе все, что произвело на него вчера такое впечатление, он неудержимо возвращался к мысли об ожидающих его неприятностях. Возможно, президент уже затребовал его личное дело и приказал Джирарду разузнать, не лечился ли он от нервных заболеваний. Слава богу, хоть тут-то к нему нельзя придраться. А может, президент вызвал самого генерала Скотта и потребовал немедленно направить начальника объединенного штаба на обследование к врачам-психиатрам?

Кейси все еще размышлял над этой возможностью, когда, вскоре после десяти, его вызвал к себе Скотт. Вот и достукался, подумал он, проходя по холлу. Еще одним отставным морским пехотинцем станет больше.

Скотт дружески приветствовал Кейси и жестом пригласил садиться. Кейси показалось, что генерал был не только жизнерадостен, как всегда, но и чему-то рад.