Флетчер Нибел - Семь дней в мае

Хью Уланский из Юнайтед пресс интернейшнл, сидящий перед телевизором в кабинете Фрэнка Саймона, фыркнул:

— Что это, прогноз погоды?

Толпа репортеров тихо заржала.

— Заткнитесь, Хью, — проворчал Саймон.

— …Я не стал бы отнимать у вас сегодня время, если бы речь не шла о весьма серьезном для каждого американца деле. Для некоторых из нас, в Белом доме, это была неделя тяжелых испытаний и в известном смысле мучительного и глубокого разочарования. Я считаю своим долгом незамедлительно доложить вам по трем важным вопросам.

Вице-президент Винсент Джианелли сидел за старинным деревянным столом в кафе в итальянской горной деревушке. Слушая речь президента по своему портативному радиоприемнику, он в изумлении склонил набок голову. Что все это значит? Последний опрос института Гэллапа, должно быть, потряс Лимена больше, чем можно было ожидать.

— Во-первых, я с сожалением должен заявить, что сегодня мне пришлось попросить министра юстиции обратиться в понедельник утром в суд, чтобы добиться судебного решения о прекращении забастовки рабочих ракетной промышленности. Я полагаю, что большинство рабочих и работниц — членов профсоюзов, а также их профсоюзные лидеры озабочены, так же как и я, приостановкой работ. Я ценю усилия председателя АФТ-КПП Линдсея и его коллег. Но забастовка все еще продолжается, и моя обязанность защитить национальные интересы. В этот критический момент нельзя рисковать безопасностью Соединенных Штатов.

В своем новом загородном доме в штате Мэриленд Клиф Линдсей в гневе вскочил со стула. «Надувательство! — пробормотал он про себя. — Ведь он дал мне срок до понедельника, а теперь украл у меня сорок восемь часов». — Линдсей, тяжело ступая, прошел к телефону позвонить руководителю профсоюзов Западного побережья.

В своем кабинете на ракетной базе Ванденберг генерал Джордж Сиджер снисходительно кивнул головой. Вчера вечером поступило распоряжение об отмене тревоги, а утром «солдатская почта» принесла слух о смещении Джима Скотта. Но, слава богу, президент наконец проявил некоторую твердость в отношении этих стачек. Давно уже пора. Сиджер придвинул стул поближе к телевизору. А как же насчет «операции Прикнесс»?

— Во-вторых, мои сограждане, я должен сообщить вам, что возникло весьма серьезное осложнение в связи с договором о ядерном разоружении, недавно ратифицированным сенатом. Вопрос настолько серьезный, что возникают сомнения, удастся ли приступить к реализации договора в установленный срок, то есть с первого июля.

Сенатор Фредерик Прентис слушал речь президента по приемнику в автомобиле, который мчал его по шоссе к Маунт-Тандеру. Он провел ночь в горной хижине севернее Лисберга — в убежище без телефона, куда он отправился отдохнуть. Теперь, по предварительной договоренности с генералом Скоттом, он направлялся в Маунт-Тандер, чтобы помочь стране обрести твердое руководство, какого она заслуживает. Теперь, Джордан Лимен, тебе уже ничто не поможет, хоть ты и передумал насчет договора. Ты опоздал, машина уже запущена.

— Соображения безопасности не позволяют мне изложить истинный характер этой проблемы. Могу только сказать, что я надеюсь ее разрешить. Мы должны разрешить эту проблему, и как можно скорее, если хотим, чтобы договор, на который мы все возлагаем столь большие надежды, вступил в действие. Поэтому два дня назад я предложил нашему послу в Москве просить советского премьер-министра немедленно встретиться со мной. Он согласился, и я рассчитываю встретиться с ним в будущую среду в Вене.

В здании Юнайтед пресс интернейшнл, в нескольких кварталах от Белого дома, редактор последних известий резко отвернулся от телевизора и прокричал своему сотруднику, ожидавшему в нескольких шагах: «Срочное сообщение: президент встречается с русскими в Вене в среду!» В агентстве Ассошиэйтед пресс на Коннектикут-авеню выиграли драгоценные две секунды, потому что начальник пресс-бюро сам сидел за телетайпом. Едва он услышал заявление Лимена, как его пальцы тут же застучали по клавишам:

«МОЛНИЯ. ЛИМЕН ВСТРЕЧАЕТСЯ С СОВЕТСКИМ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРОМ В СРЕДУ».

Начальник пресс-бюро снова повернулся к телевизору, не отрываясь от телетайпа.

— Меня будут сопровождать государственный секретарь и другие мои коллеги. Мы испытываем, разумеется, тревогу, но — могу заверить моих слушателей — едем без страха. У меня есть все основания надеяться, что эта встреча разрешит возникшие проблемы и что договор, как и намечалось, вступит в действие одновременно в Лос-Аламосе и в Семипалатинске, первого июля. К сожалению, в настоящее время я не могу больше ничего сказать по этому вопросу.