Флетчер Нибел - Семь дней в мае

— Думайте, что хотите, генерал, — ответил Лимен, — но дайте мне слово, что будете молчать, пока я не объявлю свое решение. Иначе мне придется задержать вас в этом доме на весь завтрашний день.

— Даю вам слово, — сказал Скотт. — Если я и выскажусь, то лишь тогда, когда факты, касающиеся этого дела, станут широко известны.

Лимен направился к двери.

— Я оставлю вас на некоторое время одного, генерал. Передайте, пожалуйста, Райли, Хардести и Диффенбаху, чтобы они немедленно прибыли сюда. Они могут войти через задние ворота, как и вы. Как только кто-либо из них явится, позвоните по телефону мисс Таунсенд. Она меня найдет.

Лимен вышел в коридор, закрыл за собой дверь и, соединив в кольцо большой и указательный пальцы, подал Корвину знак, что все в порядке. Потом направился в комнату, где был Кларк. Широко распахнув двери, он чуть было не крикнул: «Рей!» — но увидел, что комната пуста.

Президент жестом подозвал Корвина.

— Арт, где же Рей? Он должен был ждать меня здесь.

— О, сенатор ушел уже больше часа назад, — сказал Корвин. — Он внизу, в зале заседаний правительства, с министром Тоддом.

Спускаясь в лифте, Лимен думал: «Значит, Рея вовсе и не было в комнате во время нашей схватки. А если бы он мне понадобился? Но я обошелся без него. Может быть, он знал, что я обойдусь…» Торопливо шагая по крытой галерее мимо розария в западное крыло дома, Лимен поймал себя на том, что он насвистывает какую-то мелодию.

Президент вошел в зал заседаний правительства, и оба его союзника в нетерпении бросились ему навстречу. Лимен стоял улыбаясь, как всегда неловкий и угловатый, но с явно победоносным видом. Он вытащил из кармана лист бумаги.

— Генерал Скотт подал в отставку, — объявил он.

Седые брови Тодда, изогнувшись дугой, взлетели кверху. Он крепко сжал руку президенту.

— Вы выдержали бурю, господин президент. Все остальное пойдет как по маслу.

Кларк замахнулся, словно намереваясь нанести Лимену удар в челюсть, и улыбнулся.

— И это сделал ты, Джорди, — сказал он. — Отлично, дружище!

«Ликвидация остатков капитулировавшей армии», как выразился Тодд, требовала известного времени. Корвин, Тодд, Кейси и Рутковский — последние двое были срочно вызваны из Пентагона — беспокойно слонялись по комнате Монро, пока президент Лимен был занят в своем кабинете.

Первым явился начальник штаба военно-воздушных сил Хардести, внешне спокойный, не проявляющий никаких признаков тревоги. Его волнение выдал только один жест, когда он смущенно провел рукой по своим волнистым каштановым волосам.

Как только Хардести ушел, Лимен назначил генерала Бернарда Рутковского новым начальником штаба военно-воздушных сил. Генерал стоял неподвижно, положив руку на библию, пока министр Тодд приводил его к присяге.

Рутковский тут же позвонил в штаб объединенного командования ПВО, вызвал полковника О'Мэлли и приказал ему немедленно доложить, не обнаружили ли радиолокаторы каких-нибудь самолетов, вылетевших с секретной базы в Нью-Мексико.

Начальник штаба армии генерал Диффенбах написал прошение об отставке, не обменявшись с президентом ни единым словом. Уходя, он только слегка поклонился и поправил черную повязку, прикрывавшую глаз.

Как только Диффенбах поставил свою подпись на прошении, Рутковский позвонил заместителю начальника штаба армии и от имени президента потребовал немедленного освобождения с гауптвахты Форт-Майера полковника Уильяма Гендерсона. Кейси с запиской от Лимена отправился выручать друга.

Последним пришел генерал Билли Райли, как всегда с воинственно выдвинутой вперед челюстью и только с потемневшими от гнева глазами. На этом все было кончено. Корвин, стоявший у дверей комнаты Монро, дал знак остальным.

— Генерал Скотт уходит, — шепнул он.

Кларк и Тодд вместе поспешно вышли из комнаты. Они догнали Скотта около лифта.

— Можно вас на пару слов, генерал? — спросил Кларк.

Пока они разговаривали, а Лимен наблюдал, стоя в коридоре, Тодд прошел в кабинет и направился к письменному столику. Он вынул из нижнего ящика конверт, сунул его во внутренний карман пиджака и быстро присоединился к Кларку и Скотту, стоявшим у лифта. Все трое в молчании спустились вниз.

Ночь была теплая. Луна скрылась за облаками, но в бледном, рассеянном свете отчетливо выделялись контуры деревьев и кустов. Трое стояли под навесом, ведущим от расположенного в первом этаже зала приемов к изгибу южной подъездной аллеи.