Джон Макдональд: Оранжевый для савана

Я развернул яхту, поставил на автопилот в направлении на запад, и дал очень малые обороты. Потом, цепляясь за перила, отправился в трюм, посмотреть, как там дела. Удивительно, но в трюме было совсем сухо. По-видимому, корпус просто пригнул упругую ризофору.

Я выверил наше положение с помощью радиолокации дна. Оно оказалось вполне благополучным для достижения намеченной мною цели. Вспомнив о гаечном ключе, я вовремя убрал его от компаса автопилота, пока он снова не завел нас не в ту сторону.

Вертолет береговой охраны полчаса кружил над нами на заре, издавая хорошо различимый звук вращающегося пропеллера. Он висел над кормой, пока мы махали ему снизу и, в конце концов, после того как он уже собирался сбросить нам свое переговорное устройство, я изобразил широкий жест внезапного осенения и побежал к своему. Вертолет отошел на полкилометра, чтобы я мог его расслышать и включился на частоте береговой охраны.

Я сказал им, что был просто поражен, когда узнал как близко находились мы к такому опасному маньяку, как Уаксвелл. Да-да, действительно. Уф. Надо же, подумать только. Когда мы отключились, пилот решил себя немного побаловать. Подлетел поближе и долго, с восхищением разглядывал Чуки. Она вышла на открытую палубу в крохотной, короткой и прозрачной, как папиросная бумага, ночной рубашке, чтобы помахать прекрасному вертолетчику. Пилот поднял свою махину повыше и облетел яхту с другой стороны, чтобы встающее солнце осветило ее сзади. Но, в конце концов, он улетел, и мы перестали улыбаться, как маньяки.

— А это правильно мы сделали, Трев, — спросила она. — Ведь все эти люди по-прежнему ищут и ищут.

— Когда я его вытащил на берег, то прошел час после спада воды. Над ним нет никаких веток. Скоро они обязательно найдут его.

Я посадил Чуки слушать радио, настроив его на частоту береговой охраны. В четверть восьмого она вышла и сообщила нам, что тело нашли и идентифицировали. Она выглядела ослабевшей и изнуренной, так что мы отправили ее в постель. Но перед тем, как уйти, она сжала Артура в объятиях так, что у него затрещали ребра, посмотрела ему в глаза, запрокинув голову, и сказала:

— Я просто подумала, что должна тебе кое-что сказать. Фрэнки бы не сделал то, что сделал ты. Для меня, для кого угодно. Кроме самого Фрэнки.

Когда она заснула, мы перебрали вещи Уаксвелла. И утопили их поглубже: и ружье, и все прочее. За исключением кое-чего, найденного в ящике под продуктами в герметичной упаковке. Аккуратно завернутой пачки из девяносто одной новенькой сотенной бумажки, разложенной по серийным номерам.

В три часа дня Чуки вылезла подышать, вся такая нежная, томная и сонная.

— Что мы сделаем, — сказала она, — так это станем где-нибудь на якорь на четыре, или пять, или шесть дней, а?

— Хорошо, — подтвердили мы с Артуром, и именно в этот момент я решил, что неожиданные девять тысяч станут свадебным подарком молодоженам, если моему предчувствию суждено сбыться.

Оно и сбылось четвертого июля с единственным, по-видимому, приемом-пикником на побережье в этом сезоне, где шампанское и гамбургеры подавались двумстам самым различным людям, от пляжных бродяг до сенатора штата, от официантки до наследственной, по крови, баронессы.

А днем пятого июля, когда я еще раз предпринял кое-какие действия к тому, чтобы собрать компанию для отложенного круиза на острова, веселый голос вызвал меня из моторного отделения. Там у меня на трапе, стройная и грациозная, как молодая березка, одетая прямо как с подиума в бледно-серое, с пятью подходящими по цвету сумками и чемоданами у ног и вертящимся на заднем плане водителем такси стояла мисс Дебра Браун, дисциплинированная зажигательница сигар и изготовительница дайкири для Кэлва Стеббера. Ее кристально чистые, мятные глаза горели обманчиво и многообещающе.

— Все в порядке, шеф, — сказала она таксисту.

Он повернулся было уйти, но я сказал:

— Подожди-ка, парень.

— Но милый, — сказала Дебра, — ты не понимаешь. Был же такой конкурс. Надо ответить на три вопроса: как, где и с кем вы бы предпочли провести отпуск. И ты, дорогой Макги, победил. И вот, я тут.

Я медленно вытер руки жирной тряпкой, которую принес снизу.

— Итак, дядя Кэлв вбил себе в голову, что у меня теперь лежит очень неплохой кусочек того груза, что везла с собой Вильма, и вы состряпали нечто такое, что может помочь его заполучить.

Она надула губки.

— Милый, едва ли я могу винить тебя. После всего. Но на самом деле я страшно, страшно захандрила, сразу после того, как ты к нам приезжал. Милый, ты просто фантастически заинтриговал меня. И поверь мне, с Деброй такое случается очень и очень редко. Бедный Кэлвин, он, в конце концов, так устал от моих мелких уколов и вздохов, что велел мне съездить сюда и вывести всю эту дрянь из своего организма, пока я не превратилась в ипохондрика или что-нибудь в этом роде. Милый Макги, клянусь тебе, это исключительно личное дело и не имеет ничего общего с моей... профессиональной карьерой.