Юрий Тихонов - Следствием установлено…

— Если не секрет, скажите, в связи с чем нужны вам наши документы? — со слащавой улыбочкой спросил Колчин.

— В связи с расследованием уголовного дела о клевете на директора завода Кулешова.

— Наша уважаемая прокуратура занимается и такими делами? — тонко ухмыльнулся тот.

Вершинин понял, что по сути вопрос прозвучал бы приблизительно так: «Прокуратуре, по-видимому, нечего делать, если она решила заниматься такими вопросами». Однако он пропустил насмешку мимо ушей и сухо ответил:

— И такими.

— Похвально, похвально. Интересы каждого человека у нас охраняются законом.

Вячеслав промолчал.

— А ведь комиссии тут всяческие были… сверху. Разбирались. У вас нет к ним доверия?

— Мы проверяем и достоверность выводов комиссий.

Вершинин сообразил, что Колчин под любым предлогом пытается выведать у него хоть что-нибудь, и потому отвечал коротко и односложно.

— Ваша, правда, товарищ Вершинин, — вдруг легко согласился Колчин, — конечно, надо проверять. Прокуратура есть прокуратура. Высший орган надзора. И поделом. Сколько развелось писак этих — деваться некуда. Пишут и пишут. Совсем записали мужика. А в чем он виноват? Да ни в чем. Ну разве ерунда какая-нибудь. А они пишут и пишут. До каких инстанций дошли и до каких еще дойдут. Разве так просто они успокоятся?

Вячеслав сидел с каменным лицом, сделав вид, что не понял намека.

— С Ефремовой-то у него некрасивая история получается, все считают, что она любовница Игоря Арсеньевича. Ну, да кто из нас безгрешен, — плутовато подмигнул он Вершинину, но, наткнувшись на его холодный взгляд, сразу перешел на серьезный тон. — Какие документы вам нужны?

— Отчеты о производственной деятельности завода за пять лет, финансовые документы в части расходования фонда премирования, личные дела отдельных сотрудников и все, что понадобится по ходу проверки.

— Я дам указание Зиминой.

— Благодарю, — Вершинин встал и направился к выходу.

— Скажите, — остановил его Колчин у самой двери, — известно вам, хотя бы предположительно, кто занимается этой писаниной?

— Нет. А вам?

— Мне? Почему мне?

— Работаете на заводе давно, людей знаете. Могли бы сказать в порядке помощи следствию.

— Ну, таких разве узнаешь, — разочарованно протянул тот.

«Странный разговор у нас получился, — размышлял Вершинин по дороге в отдел кадров. — Оба остались недовольны друг другом. Ясно как дважды два — Колчин чувствует себя директором. Стремление вполне понятное, но преждевременно залезать в чужой кабинет… Он даже не скрывает отношения ко мне. А слегка прикрытая угроза — анонимщики дойдут до самых высоких инстанций… Велико же его желание сесть в директорское кресло. Наверно, и Зиминой после моего ухода дал указание показывать не все документы. Все равно заставлю. И хорошо, что я не сказал ему о пишущей машинке».

Главной целью сегодняшнего посещения завода у Вершинина было найти пишущую машинку, на которой печатались анонимки, или хотя бы ее следы. Среди кипы документов, которые ему предстояло просмотреть, он рассчитывал отыскать текст с характерными особенностями букв «р» и «к». Отчеты о производственной деятельности завода позволяли ему ознакомиться с документами, вышедшими из всех цехов и отделов завода за пять лет.

— Постарайтесь не афишировать моего присутствия, — попросил он Зимину, направляя ее за личными делами работников заводоуправления.

Пока она ходила, Вершинин достал письмо, которое принесла ему Кулешова, и внимательно присмотрелся к особенностям почерка, чтобы не пропустить похожий.

Долго изучал он груду бумаг, но так и не наткнулся на нужный текст. Не встретил и почерка, похожего на рукописный текст анонимки. Несколько раз Зимина порывалась завязать с ним разговор, но Вячеслав отвечал односложно. В душе отнес ее почему-то к числу приближенных Колчина, получивших указания помешать следствию.

— Личные дела можно забрать? — поинтересовалась она, когда Вершинин отложил их в сторону.

— Пожалуй, — со вздохом согласился он и сложил их в ровную стопку.

— Личные дела! — задумчиво сказала Зимина, разгоняя облачко дыма над своим столом. — Чего они стоят? Чистая формальность. Родился, женился, работал там, работал здесь. Личные дела не дают подлинного представления о человеке. Все приблизительно одинаково. Посмотришь их, полистаешь — полный порядок, и только. А когда начнет работать, выясняется, что это за человек: и пьяницы попадаются, и лодыри, а характеристики — ну прямо луч света в темном царстве. Может, побаивались его, не хотели связываться или отделаться надо было, а может, начальству угождал, вот и дали такую характеристику. Если так будет продолжаться, то лучше перейти к обычным учетным карточкам, по крайней мере, экономия бумаги.