Татьяна Полякова - Огонь, мерцающий в сосуде

– Прекрати! – рявкнула я.

– Ты еще не поняла, с кем имеешь дело? – зло спросил он. – Представляю, как девушка расстроилась, когда увидела, что ее затея не удалась. Подружка, к большому удивлению, не стала звать на помощь, звонить в полицию и прочее. Она поменяла сумки и сбежала, прихватив чужой шарф, а вместо него повесила свой кардиган. Ведь ты обреталась по соседству и все видела?

– Мне ничего не оставалось, как взять твою сумку. Там был паспорт. Мы немного похожи, и это давало мне шанс. Но я все равно каждый день приходила на наше место, надеясь тебя встретить. Но тебя не было. Хозяйка комнаты, которую я снимала, на меня косилась, постоянно задавала вопросы, я боялась, она что-то заподозрила, вдруг позвонит в полицию, и те проверят, кто я такая? Надо было уезжать. Но меня не покидала надежда увидеть тебя. Я решила отправиться к дому, где ты жила, ведь в паспорте указан адрес. Но за высоким забором ничего не разглядишь. Я прождала весь день, а вечером устроилась в гостиницу. Рано утром там появились эти люди и привезли меня сюда, ничего не объясняя. Вот и все.

– Я... я помогу тебе, – сказала я, избегая смотреть на Бессонова.

– Интересно, как? – спросил он.

– Ты сказала, мой отец погиб? – вздохнула Генриетта. – Я уверена, это он его убил. Он убил Бориса и убил моего отца, так как боялся, что я все им рассказала.

– Ты так старательно избегаешь называть его по имени, – заметил Бессонов. – Он – это кто?

Я уже знала ответ, догадывалась. Уверена, Бессонов его тоже знал. Просто хотел услышать подтверждение. Но Генриетта молчала, стискивая пальцы.

– Я жду, – поторопил Бессонов.

– Его фамилия Быков, – вскинула голову Генриетта. – Валерий Быков. Спасибо тебе, – сжав мою руку, сказала она. – Теперь ты все обо мне знаешь. И все равно хочешь помочь. Твой муж считает меня негодяйкой, и он прав. У меня больше не осталось сил, я ничего не хочу. Даже твоей помощи. Я иду в полицию.

– Вот это правильно, – согласился Бессонов. – Сериков, как бы вы к нему ни относились, по крайней мере, должен знать, что случилось с его дочерью. И перестать надеяться.

Я закрыла лицо ладонями, сдерживая слезы, а он добавил, обращаясь к Генриетте:

– А чтобы ты не передумала по дороге, мои ребята тебя проводят.

– Я поеду с ней, – сказала я, поднимаясь.

– Не поедешь, – отрезал Бессонов. – Ты не адвокат, и у следователя тебе делать нечего. Об адвокате я обещаю позаботиться.

Он кивнул охране, один из мужчин шагнул к Генриетте, она беспомощно посмотрела на меня и пошла ему навстречу.

– Генриетта, – позвала я, когда они были уже возле двери.

– Ты же знаешь, меня зовут Надежда, – сказала она, не оборачиваясь. – Папа назвал. Но я не оправдала его надежд.

– Ну, вот, тайн почти не осталось, – сказал Бессонов, когда за ними закрылась дверь, и мы оказались одни.

– Я не верю, что она убила ребенка, – сказала я, покачав головой, не ведая, к кому обращаясь. К Бессонову или все-таки к себе.

– Возможно, девочка действительно умерла, вот только что это меняет? Пора выслушать версию Валеры.

– Ты хочешь поговорить с ним?

– Все надо доводить до конца. Но нам следует поторопиться. Очень скоро у него менты появятся, если наша девушка начнет давать показания.

– Ты думаешь, они держали девочку в доме Ольгиной тетки?

– Уверен.

– И... Ольга знала об этом?

– Давай спросим у нее. Сейчас они наверняка в своем клубе. Нанесем дружеский визит и поболтаем.

– Тебе совсем не жаль ее? Ведь она тебя любит...

– Ольга? – Он немного помолчал. – Когда ты сбежала, я места себе не находил. Все думал, а вдруг я тебя никогда не найду? Никогда, понимаешь? Пройдет год, два, десять... А я ничего не буду знать о тебе. Надеяться снова и снова, бояться, что кто-то мог обидеть тебя, что ты нуждаешься в помощи, а меня нет рядом. Это я к тому, что прекрасно понимаю, каково все эти годы было Серикову. Трехлетний ребенок, который через полгода не вспомнит, кто его отец и мать. Он ведь все равно верил... Вдруг дочь где-то совсем рядом, в соседнем городе, среди чужих людей...

– Пожалуйста, не надо, – всхлипнула я.

– Пора кончать с этим делом, – нахмурился Бессонов. – Тебе здорово досталось, смерть брата, потом еще и это... – Он подошел и осторожно обнял меня, а я сказала:

– Едем. – И попятилась к двери.

Возле клуба мы были уже через двадцать минут. Охранник на входе с неудовольствием уставился на мои джинсы, перевел взгляд на Бессонова, скупо улыбнулся и кивнул. Стало ясно: фейс-контроль пройден успешно.