Элла Никольская: Давай всех обманем

- Вместе с полицией из Хобарта прикатили. Русские, - ответила Лиза, успевшая навести справки.

Между тем в гостиной на первом этаже уже шел допрос - то есть, не допрос пока, а просто полиция входила в курс дела. Сержант подошел к окну, чтобы задернуть шторы изнутри, но Павел успел заметить, как расположившийся за круглым столом старший полицейский чин - инспектор, шериф, что ли? Как их тут величают? - отодвигает в сторону пышный букет, чтобы ничто не загораживало лиц собеседников, которым предложено место напротив. А собеседники эти - Рудольф Дизенхоф и его жена, и старик в порядке, а Бируте непричесана, волосы заплетены в тонкую косицу, из-под наспех накинутого халата метет пол край ночной рубашки.

Когда их место заняли Пятрас с Региной, старики на крыльцо не вернулись, пошли прямиком к себе. Чай, что ли, допивать... Павлу и Лизе никто ничего не сказал, но было ясно: и до них очередь дойдет. Двое молодых полицейских как бы и не караулили никого, но и не уходили с крыльца, переговаривались негромко, один рассмеялся, но тут же хлопнул себя ладонью по губам: служба, дескать, ответственность.

Незнакомцев же с ребенком с самого начала отвели в кухню и там они что-то писали за просторным обеденным столом, советуясь, поправляя друг друга и споря. Писал, вернее, муж, а женщина качала на коленях задремавшего малыша.

Улучив минутку, Павел вошел в кухню.

- Привет, - сказал он, - Я Павел Пальников, родственник хозяев.

Его поняли сразу.

- Поленька рассказывала про московских родственников.

А нам про своих здешних знакомых - ни слова.

Женщина - миловидная, бледная, в чересчур большом, будто с мужнина плеча, свитере, пожала острым плечом:

- К ней родные плохо относились... Ничего удивительного.

- Да как надо было относиться? Она все сбежать норовила.

Женщина сказала неприязненно:

- Вы вроде милицейский следователь? Вот и поучаствуйте в розыске. А то человека пятый день нет, а они и не хватились. Будто так и надо.

- Полина и раньше пропадала.

- С чего бы это, а? - вскинулся мужчина.

- Будет тебе, Костя, ты пиши, пиши.

Тот поправил очки, склонил пышноволосую голову над стопкой белой бумаги, забормотал, складывая английские фразы.

...Они тут почти год, но скоро, слава Богу, возвращаются домой, в Россию, в Питер. Между тем, рассказала Ира - Костю пригласили прочесть курс лекций по генной инженерии, колледж Сент-Джон, это в Хобарте. Колледж бедный, платят мало, но ребята все равно согласились: интересно же, Тасмания... Однако скоро надоело - скучно здесь, студенты предметом не интересуются, у них как бы факультатив, для общего развития. Преподавание как в позапрошлом веке, и компьютеры не помогают, главное ведь подход...

Павел не понял, какой подход и, главное, не успел спросить, каким образом Антоновы познакомились с Полиной: его позвали к инспектору. Пятрас уже ушел, Регина осталась в качестве переводчика. Вид у нее, как и у инспектора Джорджа Маккоя - так он представился - был ночной: помятый, усталый, Павел не взялся бы определить возраст инспектора: где-то от сорока до пятидесяти, лысина, под глазами мешки, вопросы задает вяло, для проформы:

- Имя, откуда прибыли и зачем, в каком родстве с хозяевами дома, хорошо ли знаете молодую особу, которую ищут, когда видели её в последний раз?

Павел добросовестно отвечал, скрыв, впрочем, от инспектора маленькую деталь. В последний раз он Полину не видел, а только слышал: ночью. Перед самым рассветом поднялся на галерею по внутренней лестнице. Не спалось, решил понаблюдать, как солнце восходит. И услышал негромкий разговор: голоса доносились из спальни молодоженов. Женский голос произнес несколько невнятных слов:

- Давай всех обманем, Иончик, Ну давай. Ну давай. Пока они там разберутся...

Пробормотал что-то мужской голос, звучал он просительно, женщина ответила совсем тихо, потом засмеялась - а через пару минут все звуки в комнате перешли в ритмичное покачивание: двойное дыхание, сначала едва слышное, участилось, стало громче, медленное поскрипывание матраса тоже ускорило темп - и Павел, стараясь не шуметь, побежал вниз, в комнату, где ради желания посмотреть рассвет в небе Тасмании, оставил спящую подругу. Черт с ним, с рассветом, бывают занятия поинтереснее. Лиза, теплая и сонная, охотно разомкнула объятия ему навстречу, и мерное покачивание двух соединившихся тел, переданное, будто по эстафете, их смешанное дыхание доносились теперь из комнаты для гостей. А может, кто-то из прочих обитателей дома подхватил почин, тоже приступил к простому и великому действию, без которого не было бы никого живого на земле. Павел тогда так и не выяснил, кого и зачем собиралась обмануть Пелагея, к чему склоняла супруга и получила ли согласие на обман. Если Павел правильно припоминает, то исчезла она как раз на следующий день - они с Лизой встали тогда поздно, никого не застали в кухне, где народ обычно завтракал. Кажется, именно в то утро Полина спозаранку уехала к Антоновым и исчезла по пути между фермой Гудхарт и колледжем Сент-Джон, а тут и дороги-то всего километров двадцать. Машины идут по автостраде потоком, крыши домой мелькают то и дело за деревьями по обе стороны.