Евгения Михайлова - Как свежи были розы в аду

– Какая еще версия! Меня не было здесь пять лет. За это время тетка могла достать кого угодно.

– Согласен. В принципе это логично. Но почему она достала кого угодно не в те пять лет, что вас не было, а как раз тогда, когда вы появились? Ну не может не быть связи между этими событиями. Сами, наверное, понимаете, что это очевидно. Вы – неглупый, даже образованный человек. При такой бурной биографии умудрились проучиться четыре года в пединституте. Кстати, вы случайно не мечтали с детства стать учительницей?

– Хорошая шутка. Нет, не мечтала. Мама с отчимом туда меня сунули. Проучилась столько, сколько успела.

– Неплохо, кстати, учились.

– Да, на филфаке. Да мне это было как нечего делать. Квартира у нас доверху набита книгами, которые я когда-то читала. Свою родную дочку отчим устроил в литинститут. А мне, как Золушке, досталось что похуже.

– У вас сложились плохие отношения со сводной сестрой Ириной Майоровой?

– Вообще никаких. Она и ее мать вроде не простили его, не хотели общаться. Он один раз привел свою дочь – мою ровесницу – к нам на обед. Хотел, наверное, чтобы мы подружились. Мы сидели вокруг него за столом, как свернувшиеся гадюки. Мама с тетей Надей ревновали его друг к другу, еще больше – к этой дочери и ее матери. Я ненавидела их всех, Ирка смотрела на нас, как на стаю людоедов.

– Красиво рассказываете. Вопрос чисто теоретический. Вы не считаете, что Ирина Майорова заинтересована в том, чтобы убрать вас как наследницу своего родного отца?

– В том, чтобы меня убрать, всегда и все заинтересованы. Просто Ирина не стала бы душить мою тетю подушкой даже ради такой заманчивой идеи.

– Наверняка нет. Но кто-то другой мог быть заинтересован в том, чтобы наследницей осталась она одна… Это я так размышляю, извините. Ну, вот мы о наследниках заговорили. Если Ирина выбывает из круга подозреваемых, то… вашего родного сына Николая никак исключить нельзя. Ему больше двадцати лет. Он всю жизнь на содержании у Надежды Ветлицкой и своей приемной матери. Потребности растут. Вопрос, конечно, неприятный, но он мог бы пойти на убийство, чтобы, подставив вас, стать абсолютным наследником?

– Нет, – хрипло ответила Валентина. – Не потому, что он любит или жалеет меня, а просто жидковат для такой истории. Вы мне поверьте: я убийц видела.

– Понимаю. Но и я встречал их, само собой. И знаете, что я скажу: у тех, кто жидковат для таких историй, бывают подельники покрепче.

– Проверяйте, – сказала Валентина и встала. – Больше не могу.

– Да, сейчас пойдете отдыхать. А как вы к нему относитесь, к своему родному сыну?

– Плохо. У меня была одна возможность отнестись к нему хорошо: задушить подушкой в роддоме. До того как его унесла домработница. Потому что его главное наследство – это мое везение. Мы все кем-то прокляты, вы не находите? Наш род надо прерывать.

Валя вошла в камеру, ощущая, какой мертвой стала ее кожа. Тело уже не справляется с тем огнем, который сжигает ее постоянно. Она упала на койку. Коля, которого она кормила грудью и назвала Артемом, когда он принадлежал ей… Этот сладкий, нежный, беспомощный комочек все еще живет в нескладном, туповатом парняге, вроде бы взрослом и почти чужом… Если бы она могла вырвать из сердца жалость к нему… К сыну, которого у нее нет.

Марине захотелось увидеть Валентина в суете рабочего дня. Захотелось остро, нестерпимо, срочно. Она набрала его номер.

– Ты где?

– На одной неофициальной встрече. Точнее, разговор у меня на скамейке в сквере. А что?

– А если я сейчас приеду в этот сквер?

– Буду счастлив. Объясняю, где он… Если ты из редакции и на такси, будешь здесь через двадцать минут. Может, мы к тому времени разговор закончим, если нет – подождешь немного. В любом случае я тебя жду на скамейке.

…К лавке Марина бежала и видела только Валентина. Лишь когда он встал, взял ее за руки, поцеловал в щеку и сказал: «Мы, собственно, почти договорили, садись, подожди минуту», – она увидела, что на скамейке сидит длинный парень, немного косоглазый, так что не совсем понятно – на нее он смотрит или чуть в сторону.

– Здравствуйте, – вежливо промолвила Марина. – Извините, что помешала. Не обращайте на меня внимания. Я не слушаю, почитаю книгу.

– Здрасте, – ответил парень, подумал и встал.

– Николай, можно без почестей. Это моя невеста, – улыбнулся Валентин. – Марина, это Николай, сын Валентины Ветлицкой. Ты почитай, действительно. Мы с ним договорим.