Камилла Лэкберг - Письмо от русалки

— Дети спят?

— Да.

Кристиан поднялся по лестнице на второй этаж и заглянул в комнату к сыновьям. Они спали в своих кроватках, как два ангелочка с румяными щеками и густыми черными ресницами. Он присел на край кровати Нильса и погладил его по светлой голове. Прислушался, как сопит во сне Мелькер. Поднявшись, поправил на обоих одеяло и снова спустился вниз. Санна так и стояла в той же позе посреди прихожей. Кристиан начал подозревать, что дело в чем-то другом, что сегодня ожидаются не только обычные обвинения, не только обычная ссора. Он знал, что она постоянно контролирует его, проверяет его электронную почту и звонит ему на работу под выдуманными предлогами, чтобы проверить, на месте ли он. Все это он знал и уже привык к этому. Но сегодня наметилось нечто новое.

Будь у него выбор, он развернулся бы и снова пошел наверх, осуществить свое желание немедленно лечь в постель. Но он понимал, что это бессмысленно. У Санны есть к нему разговор, и она достанет его, где бы он ни был — здесь, в прихожей или в своей постели.

— Что-нибудь случилось? — спросил Кристиан и внутренне похолодел. Что она натворила? Он знал, на что она способна.

— Пришло еще одно письмо, — проговорила Санна и наконец-то сдвинулась с места. Она пошла в кухню, и он счел, что должен последовать за ней.

— Еще одно? — переспросил Кристиан, подавив вздох облегчения. Ну что ж, это не так уж и страшно.

— Все как обычно, — сказала Санна, бросив перед ним на стол конверт. — Кто все-таки тебе их посылает? И хватит говорить мне, что ты не знаешь. Я не верю тебе ни на йоту. — Она говорила надрывным фальцетом. — Кто она, Кристиан? Это с ней ты встречался сегодня? Поэтому я не могла до тебя дозвониться, да? Почему она преследует нас?

Вопросы и обвинения полились рекой, и Кристиан устало опустился на стул, стоявший ближе всего к окну. В руке он держал письмо, не глядя на него и даже не пытаясь прочесть.

— Санна, честное слово, я понятия не имею, — проговорил он. В глубине души он мечтал все ей рассказать, но понимал, что не должен этого делать.

— Ты лжешь! — всхлипнула Санна. Опустив голову, она вытерла под носом рукавом свитера, потом снова подняла глаза на мужа. — Я знаю, что ты лжешь! В твоей жизни кто-то есть или существовал раньше. Сегодня я как безумная металась по дому в надежде найти хоть что-нибудь, что объяснит мне, за кого я вышла замуж. И знаешь, что я обнаружила? Ничего. Ничегошеньки! Я понятия не имею, кто ты такой!

Она кричала, изливая на него весь свой гнев. Он молчал. Ведь она была права. Он оставил все позади — все, чем был раньше. Их и Ее. Но он должен был догадаться, что Она не пожелает оставаться в прошлом, в забвении. Он должен был это понять.

— Скажи хоть что-нибудь!

Кристиан вздрогнул. Санна наклонилась к нему, брызжа слюной, и он медленно поднял руку, чтобы утереть лицо. Внезапно она понизила голос и еще больше приблизилась. Теперь она перешла на шепот.

— Но я не сдавалась и продолжала искать. У каждого есть тайны, о которых он не хочет говорить. Так что теперь мне хотелось бы узнать…

Жена сделала паузу, и он почувствовал, как под кожей снова забегали мурашки. На лице ее появилось триумфальное выражение — новое и пугающее. Кристиан не хотел слушать, не хотел продолжать эту игру, однако понимал, что Санна не остановится, пока не достигнет цели.

Она потянулась за предметом, лежавшим на одном из стульев с другой стороны от стола. Ее глаза зловеще мерцали от всех тех чувств, которые накопились в ее душе за годы их совместной жизни.

— Теперь мне хотелось бы узнать, кому принадлежит вот это, — проговорила Санна и взяла в руки нечто голубое.

Кристиан мгновенно узнал, что это за предмет. Он с трудом справился с собой, чтобы не вырвать платье у нее из рук. Она не имела права прикасаться к нему! Ему хотелось сказать ей об этом, прикрикнуть на нее, объяснить, что она перешла все границы. Но во рту у него пересохло, и он не мог выдавить из себя ни звука. Кристиан протянул руку к голубой ткани, такой нежной и легкой на ощупь, но она отдернула руку, держа платье вне досягаемости.

— Чье это платье? — спросила она едва слышно; потом развернула платье, держа его перед собой, словно стояла в магазине, пытаясь понять, подходит ли ей этот цвет.

Кристиан не смотрел на нее, он не сводил глаз с платья. Видеть, как к нему прикасаются чужие руки, было для него невыносимо. Однако мозг работал хладнокровно и сосредоточенно. Его тщательно разделенные миры грозили вот-вот столкнуться, и он ни за что не мог раскрыть правду. Этого нельзя было произнести вслух. Но лучшая ложь — это ложь с элементами правды.