Камилла Лэкберг - Письмо от русалки

Внезапно она почувствовала такой ощутимый пинок, что у нее перехватило дыхание. Один из малышей, без сомнений, обладал футбольным талантом, а, возможно, и оба сразу. Она отдавала себе отчет в том, что размышления по поводу Кристиана и писем, скорее всего, нужны ей для того, чтобы забыть ненадолго о собственной тревоге и своих невеселых мыслях. Ну что ж, пусть так и будет.

Войдя в «Гугл», она ввела имя: Кристиан Тюдель. Поисковая система выдала несколько страниц ссылок. Все они касались книги, и ни одна — его прошлого. Она попыталась добавить слово Трольхэттан. Ни одного совпадения. Если он жил там, то должен был оставить хоть какие-нибудь следы. Наверняка что-нибудь можно узнать. Покусывая ноготь большого пальца, она напряженно размышляла. Может быть, она идет по ложному следу? Ничто на самом деле не указывало на то, что отправитель писем — человек, которого Кристиан знал до приезда в Фьельбаку.

Однако она все время невольно возвращалась к вопросу, почему он так упорно скрывает свое прошлое. Такое ощущение, что Кристиан стер из памяти всю свою жизнь до переезда в Фьельбаку. Или только с ней он был так неразговорчив? Мысль была неприятная, но отогнать ее не удавалось. Похоже, на работе он тоже не особенно раскрывал другим душу, но это все же не одно и то же. У нее возникло ощущение, что они с Кристианом сблизились, пока работали над его рукописью, обсуждали мысли и идеи, языковые нюансы. Но возможно, все обстояло совсем не так.

Эрика поняла, что ей необходимо поговорить еще с кем-нибудь из друзей Кристиана, прежде чем начать предаваться умственным построениям. Но с кем? Она имела довольно смутное представление о том, с кем общался Кристиан. Первое имя, которое всплыло в памяти, — Магнус Кельнер, однако если в ближайшее время не произойдет никаких чудес, с ним вряд ли удастся переговорить. Похоже, Кристиан и Санна общаются с этим самым Эриком Линдом, владельцем строительной фирмы, и его компаньоном Кеннетом Бенгтссоном. Эрика понятия не имела, насколько близкими друзьями они являются и с кем из них стоит поговорить в первую очередь. К тому же неизвестно, как отреагирует Кристиан, если узнает, что она наводит о нем справки среди его друзей и знакомых.

Она решила пренебречь условностями. Любопытство перевешивало. Кроме того, она старается на благо самого Кристиана. Если он не желает выяснять, кто мог посылать эти угрожающие письма, то она сделает эту работу за него.

Внезапно ее осенило — вот с кем она должна поговорить в первую очередь!

Людвиг посмотрел на часы. Скоро перемена. Математика шла у него хуже всего, и урок, как обычно, тянулся невыносимо долго. Осталось пять минут. На этот раз переменка у них совпадала с 7-м «А» — стало быть, у него есть шансы увидеть Сусси. Ее шкафчик находился недалеко от его шкафчика, в соседнем ряду, — если повезет, они подойдут туда одновременно, чтобы положить учебники. Он влюблен в нее уже полгода. Об этом не знал никто, кроме его лучшего друга Тома. А Том прекрасно понимал, что за разглашение этой тайны ему грозит смерть.

Прозвенел звонок. Людвиг с готовностью захлопнул учебник по математике и выбежал из класса. Направляясь к шкафчику, он все время оглядывался по сторонам, но Сусси не было видно. Наверное, их еще не отпустили.

Скоро он решится и заговорит с ней. Он дал себе слово. Просто пока не мог придумать, с чего начать, что сказать. Он пытался уговорить Тома приударить за кем-нибудь из ее подружек, чтобы приблизиться к ней этим путем, но друг отказался, так что Людвигу оставалось придумать что-нибудь другое.

Возле шкафчиков никого не было. Людвиг открыл дверцу, сложил книги и тщательно запер. Может быть, ее вообще сегодня нет. С утра он ее не видел — а что, если она заболела или прогуляла? От этой мысли ему стало так грустно, что у него мелькнула мысль прогулять последний урок. Он вздрогнул, когда кто-то тронул его за плечо.

— Прости, Людвиг, я не хотела тебя пугать.

Позади него стояла директор школы. Лицо у нее было бледное и напряженное, и за какую-то долю секунды до Людвига дошло, по какому делу она разыскала его. Мысли о Сусси и всем том, что мгновение назад казалось таким важным, улетучились, сменившись глубокой и невыносимой болью.

— Я хочу, чтобы ты пошел со мной в мой кабинет. Элин уже там.

Он кивнул. Спрашивать, в чем дело, не имело смысла — он уже все понял. Боль отдавалась в кончиках пальцев, он не чувствовал ног, когда двинулся вслед за директором. Он передвигал их вперед, понимая, что должен идти, но ничего при этом не чувствовал.