Наталия Ломовская - Игла цыганки

Дубов все это время машинально кивал, но тут очнулся.

– Ну уж нет! – возразил он с таким негодованием, что Альберт заржал по-жеребячьи, и даже Лиля невольно улыбнулась. – Ты, конечно, герой и Робин Гуд, но... скажи мне, Альбертик, а почему именно тебя, крысу тыловую, посылают на подвиг? Что, у вас уж и подвига совершить некому? Все в отпуске, некого послать?

– Ох-ох-ох, кто это говорит? Рембо? Терминатор? Черепашка-ниндзя? От тыловой крысы слышу! – возмутился Альберт. – Есть кого послать, я тебя хоть сейчас могу! Только вот беда: кого ни посылали в Лучегорск, ни один пока не вернулся. Столько хороших бойцов извели, жуть! Самое интересное, что они живы и здоровы, только миссию свою забыли и зверушке в вечной преданности присягнули. Так что взяли да и меня послали. Если уж я раз из этой магнитной аномалии вырвался, знать, не по вкусу сфинксу... А кому по вкусу, правду сказать? Один я как перст, слопает меня чудовище, никто не заплачет!

И состряпал Шустов трогательную рожицу – губки пупочкой, бровки домиком.

Все вокзалы похожи друг на друга, автовокзалов это также касается. Магадан или Сочи, Москва или Саратов – везде одинаково пахнет горелым мясом из палаток с надписью «Шаурма», везде неразборчиво вещает радио, тяжело вздыхают раскаленные автобусы и курят рядом их властители-водители, а приезжий либо отъезжающий люд торопится куда-то. Второпях все иначе – не едят, а глотают, не пьют, а захлебываются, не дышат, а задыхаются. Бросают объедки мимо урн, тащат тяжелые баулы, перекликаются, как в лесу. Шоферы стерегут приезжих, норовят тройной тариф содрать. Весело, суетливо, угарно!

Лиле немного легче стало, когда она убедилась, что и автовокзал Лучегорска в этом смысле – не исключение. Может, чуть потише, чуть почище – так ведь и час поздний, ночь на дворе. С ними вместе мало народу ехало, и все люди спокойные – бабулька с сумками, мужчина с кроссвордом, две переспелые девицы, эти даже друг с другом не шептались. Слишком неприметные были пассажиры, слишком тихие, словно и не живые люди, а так – декорации.

– Кадавры, – наклонившись к ее уху, высказался Дубов. – Плохо сделаны, топорно. Смотри, бабулька на маленькую пенсию не жалуется, мужик слово из трех букв не повторяет, девушки не шепчутся... Даже водитель какой-то ненатуральный, сидит, как манекен.

– Тебе тоже кажется, что они ненастоящие? – невесть чему обрадовалась Лиля.

– Не пугайте меня, – влез Альберт. – Люди как люди. Вот если бы они на нас смотрели и глаза б у них зеленым светились, тогда да... Я в одном фильме видел...

Шутки шутками, но на конечном пункте невеликая толпа пассажиров рассосалась слишком уж незаметно. Растаяли в теплом мраке девицы, деловито утопала, ступая войлочными ботинками, бабуля, а угрюмец с кроссвордом задремал вроде бы, так и оставшись в автобусе. Водитель не возражал, его и не видно было, водителя-то, только над его местом время от времени вспыхивал ленивый огонек сигареты. Лиля проскочила выход с колотящимся сердцем.

– Сейчас такси возьмем и в гостиницу, – высказался Альберт, которому, очевидно, тоже было не по себе. – Вон они дежурят, старатели...

Машины с шашечками стояли поодаль, но дойти до них путешественники не успели. Очевидно, самый резвый и жадный водила подстерегал добычу на полпути. Дубов придержал Лилю за руку.

– Такси, – проскрипел человек. Яркий свет фонаря обливал его с ног до головы, проявляя, как на фотографии, мельчайшие детали внешности. – Такси, такси берем!

Это был глубокий старик – морщины бороздили ничего не выражающее лицо. Глаза прятались во впадинах. Волосы серебристым венчиком окружали обширную лысину. Кожа на щеках и шее висела. Старец явно знал лучшие времена, был некогда полнокровен, статен и силен. Об этом свидетельствовали и мощный разворот плеч, и гордая посадка головы, и добротная ширина груди, о том же говорил и темно-зеленый костюм старика. Не готовая, но пошитая на заказ, и пошитая хорошо – уж это Лиля могла сказать наверняка! – двубортная «тройка» с низко вырезанной жилеткой, широкими отворотами отглаженных брюк. На пиджаке широкие лацканы, а справа на карманчике...

Роза.

Лиля замедлила шаг, потом остановилась.

– Не поедем же мы на этом дедке? – зашипел Альберт. – Он ведь в маразме, сразу видно!

Лиля зажмурилась, потом снова открыла глаза, тряхнула головой, стремясь отогнать наваждение, только что ущипнуть себя не попросила.

Роза.

Та самая роза.