Наталья Солнцева - Все совпадения неслучайны

Языки свечей дрогнули и погасли, пол напружинился и поплыл из-под ног, стены превратились в прозрачные перегородки, которые постепенно растворились в первозданном мраке. Два беглеца – мужчина и женщина – больше не были телами из плоти и крови. Их темные фантомы подхватил золотоносный вихрь. Россыпь холодных искр стремительно исчезла в снежной стихии…

Спустя мгновение вьюга все так же пела над старым переулком Москвы свою бесконечную песню…

Сиур решил не сообщать Элине, Владу и Людмилочке, что они возвращаются в Москву.

– Нельзя рисковать чужими жизнями, – объяснил он остальным. – Наши друзья помогали нам чем могли. Теперь им лучше не знать ни куда мы направляемся, ни какие у нас планы. Судьба антиквара и его «племянника», подмосковной вдовы, ювелира Ковалевского и прочих красноречивее всяких слов.

– В заключительном акте драмы участвует только основной состав, – поддержал его Никита. – Нас шестеро. Мы одни можем сделать это. Больше никто.

– Что мы должны сделать, Никита? – недоумевал Горский. – Хватит водить нас за нос!

Женщины своим молчанием выразили солидарность с ним.

– Мои предположения только собьют вас с толку. Я не ручаюсь за их достоверность.

– У нас только пять фигурок, – напомнила Лида. – Где мы возьмем еще две?

– Не знаю…

– Сориентируемся на месте, – сказал Сиур, положив конец этому спору. – Время и место имеют значение, я уверен. Они и послужат подсказкой…

Две машины, одна за другой, мчались в город по ночному шоссе. Белая крупа летела навстречу, посеребренная светом фар. Казалось, за окнами не зимняя ночь, а необъятная великая вечность, полная ледяного звона и мерцания звезд. Там, выше снеговых туч, горело созвездие Ориона и тускло стелился Млечный Путь…

Город выглядел призрачным, зачарованным. Все вокруг словно застыло – река в каменных берегах, угрюмые соборы, здания и деревья, едва различимые сквозь метель. Дом, где некогда проживал Альберт Михайлович, притаился среди белых от снега тополей и лип. Все окна были темны, фонари во дворе не горели.

– Фонари брать? – спросил Горский, вытаскивая из багажника спортивную сумку.

– Конечно, – кивнул Сиур. – Там же тьма кромешная.

Выехали налегке, без лишних вещей. С собой захватили только статуэтки, рубиновые серьги и Ключ.

В парадном горела маленькая лампочка. Коты в углу сверкали глазами. Пахло старой штукатуркой и пылью.

Тина испытывала дежавю. Ее охватило волнение: как будто она снова шла к старику в гости, а он не мог открыть ей дверь, потому что лежал мертвый в своей квартире…

Никита приложил палец к губам:

– Тихо! Не то жильцов разбудим…

– Нам повезло, – прошептал Сиур, открывая дверь в подвальное помещение дубликатами ключей, которые он когда-то не поленился сделать. – Замки никто не удосужился поменять. Заходите быстрее!

Все шестеро, трое мужчин и три женщины, по очереди проскользнули в темный провал входа. Замыкающим вызвался быть Никита. Прежде чем закрыть за собой дверь, он на секунду замер и прислушался. В доме стояла глухая, настороженная тишина: ни звука, ни шороха. С мягким стуком дверь затворилась…

В тесноте подвала раздавались возня и приглушенный смех – кто-то из женщин споткнулся и едва не упал. Вспыхнул мощный фонарь Горского, освещая сваленные в кучу сломанные стулья, пыльные сундуки, то самое кожаное кресло, на котором когда-то нашли арбалет…

– Ой, девочки! – воскликнула Валерия. – Смотрите, какое чудо!

Она показала на приткнувшийся у стены клавесин, заваленный декорациями любительского театра. Перламутровые инкрустации на крышке казались отблесками безвозвратно ушедшей жизни, неторопливого дворянского уклада, где находилось место и танцам, и музыке, и литературным вечерам, и театральным премьерам.

– Какие были времена! – вздохнула Тина, смахивая пыль с клавесина. – Аж завидно.

– Нам ли кому-то завидовать?! – возразила Лида, с любопытством озираясь.

– Неужели где-то здесь боярин Темный закопал свои сокровища?

– Вряд ли…

Сиур с Никитой расчищали путь ко входу в потайное помещение.

– Дай-ка фонарь, – попросил Сиур и направил свет под нужным углом. – Кажется, здесь…

– Я вижу! – обрадовался Горский.

Перед глазами присутствующих свершилось удивительное превращение: на старой кирпичной кладке образовалось изображение огромного Глаза, который в упор уставился на всю компанию.

– О-о!