Ольга Баскова - Раб всех моих желаний

– У вас забирают дело?

Юрий Геннадьевич кивнул:

– И черт с ним. Жалко потраченных усилий. – Он скривил в улыбке тонкие губы. – А впрочем, толковой версии у меня все равно не было. Пусть разбираются мои коллеги из Малаховки, родины Красовской.

– Из Малаховки? Где это?

– Маленький городок на границе России и Украины, – процедил Юрий Геннадьевич.

– Мне она говорила, что проживает в России.

– Наверное, женщина не была чересчур откровенной ни с кем. И не случайно. Тамошние опера, оказывается, давно следили за Красовской. Честно признаться, это та еще дамочка! В принципе, ее мог убить кто угодно. Ребята говорят, Диана вовремя скрылась в неизвестном направлении, и малаховская милиция не успела распахнуть ей свои объятья. – Он откашлялся и продолжил: – Я сообщил им ваши координаты. Не удивляйтесь, если они найдут вас. У них есть фотографии подозреваемых. Мужчина, на которого вы небеспричинно обратили внимание, вполне может оказаться их клиентом. Ну, удачи.

Они пожали друг другу руки, и Алексеев со своей командой погрузился в микроавтобус. Гоголев смотрел вслед машине, пока та не скрылась за поворотом. Теперь ему казалось: вместе с отъездом следователя его шансы избежать тюрьмы не увеличиваются, а уменьшаются. Может, надо было все ему рассказать? Алексеев – мужик явно неглупый. Он бы посоветовал, что делать, как Владимиру вести себя с теми, другими.

Ладно, жизнь покажет. Гоголев отправился в свой номер. Увиденное в Голубой бухте начисто отбило у него охоту входить в воду, еще недавно омывавшую труп его подруги. Может, это пройдет со временем. А может… Он сел на стул и обхватил голову руками. Вот как бывает… Его отдых только начинался, а ему уже хотелось бежать отсюда. Лучше проводить время в душной маленькой квартирке. А не здесь. Бежать, бежать, и как можно скорее!

Владимир вскочил со стула, открыл шкаф, вытащил сумку и принялся лихорадочно бросать в нее свои вещи. Красная папка, неожиданно попавшаяся ему на глаза, заставила его вздрогнуть. Роман Дианы! А он про него совсем забыл! Дрожащими руками Гоголев сунул папку в сумку. Потом он решит, что с ним делать. Упаковавшись, мужчина отправился к Кристине Рудольфовне. Она сидела в холле за конторкой и читала «Натали». Женщина уже пришла в себя после свалившегося на нее несчастья: щеки ее порозовели и округлились, густые волосы не висели неопрятными прядями, как вчера, а были уложены в красивую прическу.

– Здравствуйте, – сказал он, и она подняла на Владимира удивленные глаза. – Я вас покидаю.

Ее лицо вытянулось.

– Но все уже утряслось. Почему же вы решили…

Он отмахнулся:

– Мне позвонил начальник. Я очень нужен на работе.

– Позже вы догуляете отпуск?

– Нет, – твердо ответил Гоголев.

Женщина замялась:

– Но я не возвращаю деньги. В первый раз меня покидают вот так…

Владимир поспешил успокоить ее:

– И не надо.

Кристина Рудольфовна повеселела:

– Тогда я займусь вашими документами.

С этой работой хозяйка гостиницы справилась быстро. Вскоре Владимир шагал на остановку маршрутки. По дороге он принял решение: не попадаться на глаза Арсену, пока не кончится отпуск, а провести оставшуюся неделю дома. На пляж можно ездить и в парк Героев. А остальное время он будет работать над романом.

Через час Гоголев уже входил в пыльную квартиру, показавшуюся ему милее роскошного гостиничного номера. «А вообще, – подумал он, – чем не курорт! И вид из окна прекрасный, и каждый куст не напоминает мне о трагедии с Дианой. Новый роман скорее появится в таких условиях».

Окрыленный радужными надеждами, Гоголев впервые за последние дни заснул безмятежным крепким сном…

Он проснулся в хорошем настроении, с аппетитом сжевал холостяцкий завтрак – яичницу – и придвинул к себе ноутбук. О чем же написать? Взять что-то хорошее из жизни, что-то поучительное или просто интересное? Но что? Стенные часы мирно отстукивали минуты, а в окне на дисплее не появилось ни строчки. Ни строчки до конца отпуска…

В последний день отпуска Владимир сидел на поляне в парке Героев и уныло смотрел на покрытое барашками море. Дул легкий ветерок. Парусники, как огромные белые птицы, резали зеленоватую воду. Отдыхающие с удовольствием катались на волнах, громко смеялись и кричали. Всем было весело, кроме него.

«Я бездарность, – думал Владимир. – За две недели ничего не воспроизвести! Свидетельство полного отсутствия таланта!»