Алексей Макеев - В волчьей стае

Саквояж удивил Сергея – какой-то раритетный, сейчас такой и за очень большие деньги не достанешь!

– Это Сергей, – громко сказал Демон, на мгновенье прерывая слаженную работу.

– Ваня, займись деньгами, – велел Крольчонок одному из русских и посмотрел на Сергея с веселым интересом. – Я к вашим услугам. Пройдемте в зал.

Сергей послушно вышел за Крольчонком в узкий коридор, а оттуда в помещение бара с низким потолком. У оригинальной стойки располагалось несколько столиков – здесь выпивали и закусывали в перерыве игры. Крольчонок присел на полукруглый диванчик и указал на место против себя.

– Выпьете что-нибудь?

– Нет, спасибо.

– Итак, я могу рассказать про Сашу Игрока не много – он наезжал в наш «клуб» – в этот и в другой, которыми я управляю, наезжал, когда вздумается – проходил в кабинет, открывал сейф, пересчитывал наличность и сверялся с отчетностью. С ним никто никогда не спорил. А он был очень вежлив – мои люди дела ведут честно. Вазелину на нас обижаться не за что – в общак мы отстегиваем положенное, без утайки.

– Он играл у вас?

– То есть?

– В рулетку там или блэк-джек? Играл?

– Нет. Никогда. Он не был игроком.

– Можно, я похожу здесь, порасспрошу персонал?

Крольчонок убрал с лица любезность, насупленно посмотрел на Сергея, но утвердительно кивнул.

– Больше я вам не интересен? – Он ухмыльнулся.

Сергей простодушно улыбнулся на все его подозрения. Глупо расспрашивать человека о его темных делишках и надеяться, что он тут же сознается в собственных преступлениях. Единственный вариант, если человек сам захочет поведать о себе. Но Крольчонок каяться в грехах не собирался. А то, что Крольчонок и Саша Игрок были в одной связке, словно два альпиниста, было понятно как дважды два. Почему? Под Крольчонком был игровой бизнес «вазеловской» организации, а Игрок отвечал за верную отчетность – при обоюдной договоренности они легко могли укрывать от Вазелина какие-нибудь «мелочи» в миллион-другой евро… Сергею именно хотелось нащупать тайный изъян в святом ореоле Игрока, пусть Вазелин почувствует укол в душе – друг и брат был не таким преданным, как ему казалось! А где легко стянуть бабки? Конечно, в подконтрольном тебе казино, даже если оно теперь называется «лотерейный клуб».

Сергей оглянулся – Демона видно не было. Сашка Филиппов, сидя на высоком табурете у стойки бара, хрустел куриными костями над стальной тарелкой. Рядом стоял пригубленный бокал с коньяком.

– Пьешь на работе? – подсел к нему Сергей, забрал бокал и допил коньяк.

Сашка расстроенно скривился.

– Что? – спросил Сергей.

– Улучшает пищеварение.

– Дальше.

– Дальше я ел и слушал, и никого ни о чем не расспрашивал.

– Плохо, Филиппов. Очень плохо.

– Не спеши ворчать. Видишь вон тех холуев у зачехленного стола?

– О! – Сергей удивился, здесь даже рулетка функционирует – основной признак «казино», но тут же понял, что раз все здесь хорошо, значит, кто-то очень важный из властителей, поважнее самого главного авторитета Африкана Иноземцева, покрывает это «хозяйство». Ведь множество подобных мест в Москве и Питере также процветают, про них писано-переписано во всех СМИ, о них знают все властители и… ничего. Вот тому подтверждение…

Филиппов ничего не понял из его переживаний, но продолжил:

– Вон те холуи…

– Зачем их называть холуями?

– Как хочу, так называю. Вон те холуи, о чем они говорят?

Сергей прислушался.

– Главное, держать язык за зубами. Здесь все стучат. Ты понял, Сокол?

Сергей посмотрел на Филиппова.

– Да, шеф, – сказал Сашка, вытирая масляные пальцы о салфетку. – Я кое-что слышал. Когда ты прошел в кабинет, здесь все зашушукались, что Крольчонка прихватят за паленую задницу. У того столика, рядом с окном, шептались охранники, и один другому поведал, что Игрок был в доле с Крольчонком; он приводил сюда некоего Курка, и тот брал блэк-джек, а иногда и рулетку. Курок или баба, что с ним приходила. Или просто бабы, коих предварительно светил здесь Курок. Потом Игрок делил «выигрыш» с Крольчонком.

– Саша, такой вопрос… ты над ним подумай, прежде чем дать мне ответ: это они специально нашептали рядом с тобой, чтобы ты услышал и мне передал?

Филиппов не удивился, не возмутился и не проявил других эмоций – его физиономия выражала только грусть по выпитому Сергеем коньяку. Он смиренно, словно молоденький послушник в монастыре, сказал:

– Может, специально, а может, не думая обо мне. Народ-то знает только тебя – сыщика. Я-то никто. Пустое место. «Шестерка» – тупой и никуда не годный.