Евгений Сухов - Шифр фрейлины

Не ответив, дон взялся за ручку двери.

– Отныне в этом доме вы самый желанный гость… владыка людей.

Писрро подумалось о том, что когда-то именно так ацтеки называли своего императора.

– Надеюсь, донья, что так оно и будет.

Не попрощавшись, Альтамирно вышел из дома.

Неожиданно после обеда в офис Пономареву позвонила Виктория Раевская, вернувшаяся из Москвы. Михаил Степанович мог пересчитать по пальцам, когда это случалось. Следовательно, в ее отношении к нему произошли какие-то благоприятные подвижки. Возможно, она даже прониклась симпатией; в конце концов – чего уж тут лукавить – заполучить ее сердце пытается не самый худший из мужчин, да и не самый бедный.

Успех следовало закреплять, а потому он пригласил Викторию провести сегодняшний вечер в каком-нибудь фешенебельном ресторане и получил согласие.

Для предстоящего вечера Михаил Пономарев выбрал ресторан «Gordon Ramsay» – один из немногих ресторанов Лондона, награжденный тремя звездами Мишлен, что указывало на его исключительную кухню. На всякого, кто бывал в заведении, обстановка производила сильное впечатление. Обычно такие рестораны посещают в особых случаях, а встреча с Викторией для него была тем самым событием.

Телефон завибрировал в тот самый момент, когда Михаил уже взялся за ручку двери.

– Слушаю, – приложил Пономарев телефон к уху.

– Всеволод Артюшин погиб, – раздался в трубке голос Ермолаева.

– Как это случилось?

– Подробностей не знаю. Известно только то, что он погиб в результате взрыва. Опознан по отпечаткам пальцев, его данные имеются в полицейской картотеке.

Радужное настроение, не покидавшее Пономарева целый вечер, начало понемногу угасать:

– Та-ак… А по Анисимову что?

– По нему пока ничего не известно, но если они были вместе, его тоже нет в живых.

– Вот что, Иван Гаврилович, выясни все как следует. Узнай, кто стоит за этим взрывом.

– Дело непростое. Большой риск! Где взрывы, там всегда ФСБ, а с этими ребятами лучше не связываться.

– Я это почувствовал на собственной шкуре, не нужно мне рассказывать. Иначе я был бы не в Англии, а в Москве.

– Михаил, понимаю, к чему ты клонишь, но есть вещи, которые мне неподсильны…

– Плачу втрое больше, – оборвал Пономарев. – Я должен знать, кто их убрал и при каких обстоятельствах.

– Чудак-человек, дело тут не в деньгах. У нас не принято совать нос в чужие дела, это может вызвать подозрение.

– Я не намерен оставлять такие вещи безнаказанными. Иначе в следующий раз могу увидеть этих людей у порога собственного дома.

– Хорошо, – вздохнул Ермолаев. – Но только хочу сразу предупредить, что ничего не обещаю. За такой интерес могут не только сорвать погоны, но и отправить куда-нибудь подальше. Сам знаешь куда…

– Договорились, – ответил Пономарев. – Буду ждать ответа. – И он отключил телефон.

Михаил Степанович вернулся в комнату и всмотрелся в свое лицо в зеркале. «Улыбку! Вот так… Виктория не должна видеть, что настроение у меня испорчено».

Нелепость ситуации заключалась в том, что, имея многомиллионное состояние в виде яйца Фаберже, из него невозможно потратить ни копейки. А денег в настоящий момент катастрофически не хватало, и приходилось экономить даже на молоке.

– В Германию звонил? – спросил Владлен.

– Звонил. Подходящего варианта пока не нашел. Буду искать.

– Хорошо. Меня вот что беспокоит. Знаю, что доверять Кощею не следует, – ответил Лозовский. – Всякое везение имеет свой лимит, если в первый раз нам повезло, то во второй раз этого может не случиться. Таранникова мы знаем как коллекционера антиквариата, но еще неизвестно, как он поведет себя, когда речь зайдет о миллионах долларов. Сейчас мы планируем, моделируем ситуацию, а передача денег от Кощея к нам – дело весьма деликатное. Это когда мы вместе пьем пиво, он нам кажется невероятно дружелюбным, но в действительности он волчара, и расставаться с такими серьезными деньгами для него крайне болезненный процесс. А ты не подумал о том, что ему захочется и деньги у себя оставить, и пасхальное яйцо у нас забрать?

– Каким же образом?

– Простым, – невесело хмыкнул Владлен. – Пригласит с собой парочку приятелей, те наставят нам в лоб стволы, возьмут яйцо Фаберже и скажут: «Выметайтесь отсюда, друзья!» И что мы сумеем сделать? В полицию, что ли, потащимся?

– Почему бы и нет?

– Предположим, пойдем в полицию, расскажем, как было дело. А там у нас спросят: «Откуда у вас взялось яйцо Фаберже? Почему не сообщили о находке нам?» А мы что ответим? Наследство, что ли, получили? Даже если они войдут в положение и как-то захотят помочь, то Кощей будет от всего открещиваться, говорить, что он ничего у нас не брал, и мы ничего не сумеем доказать. А добавь сюда его связи, влияние! Тут нужно действовать как-то похитрее.