Дэвид Гранн - Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления

— Если б я послушалась своего внутреннего голоса, я бы сразу все поняла, — сокрушалась Беверли.

Она также призналась, что в тот день, когда ей предстоял тест на детекторе лжи, она принимала наркотики — «скорее всего, героин, а может быть, также метадон».

— Когда они бросили мне в лицо обвинение, я чуть не рехнулась, — сказала она. — Всю жизнь я из кожи вон лезла, чтобы поднять детей. Как я могла сотворить такое с собственным сыном? — Беверли добавила: — И я вовсе не склонна к насилию. Они бы это узнали, если бы удосужились поговорить с моими друзьями, знакомыми… Они действовали наугад, хотели ошеломить меня — авось я в чем-нибудь и признаюсь.

А о самой себе она отзывалась так:

— Лгунья из меня никакая. Я вообще не умею врать так.

Паркер, который издавна привык болтать с Беверли по вечерам, покупая пончики, говорил мне:

— Сам не знаю почему, но эта женщина вызывала у меня невольную симпатию. Вид у нее был такой, будто жизнь отняла у нее все ее силы.

Я спросил Беверли: может быть, это Джейсон сделал что-то с Николасом? Она призадумалась, но ответила, что не верит в это. Да, под действием наркотика Джейсон иногда становился «полным психом, совсем другим человеком, и это было ужасно». Однажды в таком состоянии он даже избил своего отца. Однако, подчеркнула она, всерьез он подсел на героин как раз после исчезновения брата. Лишь в одном Беверли согласилась с данными следствия: она тоже не слишком-то поверила, будто Джейсон еще раз видел Николаса после его исчезновения.

— В это время у Джейсона уже были проблемы, — пояснила она. — Я не верю, что Николас бродил возле дома.

Несколько раз в разговоре я повторял вопрос: как она могла целых пять месяцев уверять себя, будто двадцатитрехлетний француз с крашеными волосами, темными глазами и европейским акцентом и есть ее пропавший сын?

— Мы все время придумывали себе всякие объяснения: мол, он изменился из-за страданий, через которые ему пришлось пройти, и тому подобное, — ответила Беверли.

Они с Кэри всей душой хотели, чтобы Николас вернулся. Сомнения появились у матери только после того, как «сын» переселился к ней.

— Он вел себя как-то по-другому, не как Николас, — вспоминала Беверли. — Я не чувствовала той связи, какая бывает между матерью и сыном. Не чувствовала, и все тут. Я жалела его и готова была полюбить, но не как мать, а примерно так: с этим мальчиком что-то неладно, ему плохо, он несчастен, и ему надо помочь.

Как это ни удивительно, аналогичный случай уже имел место. Этот инцидент вошел в анналы полиции под названием «самого странного дела в истории» и послужил основой для фильма Клинта Иствуда «Подмена» (2008).

Произошло следующее: 10 марта 1928 года в Лос-Анджелесе пропал девятилетний Уолтер Коллинз. Полгода спустя, когда он уже был объявлен в федеральный розыск, а все усилия властей оставались бесплодными, откуда ни возьмись, явился мальчик, назвавшийся Уолтером и уверявший, что его похитили и он бежал от похитителей. Полиция не усомнилась в том, что это и есть Уолтер, друг семьи подтвердил: «слова этого мальчика и его привычки убеждали всякого» в том, что перед ним — тот самый пропавший ребенок. Но когда за сыном приехала мать Кристина, она сразу же усомнилась, что это ее сын. И хотя власти и друзья уговорили ее забрать ребенка домой, через несколько дней она вернулась с ним в полицейский участок, настойчиво повторяя: «Это не мой сын». Позднее, давая показания, Кристина объяснила: «У моего зубы росли по-другому, был другой голос… Уши поменьше».

Полицейские сочли, что исчезновение сына нанесло женщине слишком сильную душевную травму и ее поместили в психиатрическую лечебницу. Но даже тогда она не сдавалась. Капитану полиции Кристина заявила: «Ни одна мать ни с кем не перепутает своего ребенка».

Ее отпустили через неделю, а вскоре обнаружились свидетельства того, что Уолтер погиб от рук серийного убийцы. Мальчик же, выдававший себя за пропавшего, признался, что ему на самом деле одиннадцать лет, он сбежал из своего дома в Айове и решил, как он выразился, что «будет забавно стать кем-то другим».

И в деле Бурдена Фишер осталась в убеждении: «Мать не могла перепутать. Беверли знала, что это не ее сын».

Тем не менее после нескольких месяцев расследования Стик пришел к выводу, что улик для предъявления кому-либо обвинения нет. Власти не могли даже установить факт смерти Николаса. По мнению Стика, вызванная передозировкой героина смерть Джейсона «исключила возможность» узнать, что же на самом деле произошло с Николасом.