Марина Серова - Готовьте ваши денежки

Сотрудники полиции прибыли на место происшествия только спустя полчаса. Находиться в квартире рядом с обгоревшим трупом было выше моих сил, так что блюстителей порядка я предпочла дожидаться на улице. Одна-одинешенька я сиротливо сидела на сломанной скамеечке и курила, когда во двор с мигалками влетела полицейская машина. Из нее тут же повыскакивали люди в форме.

– Кто-нибудь живой остался в квартире? – с ходу спросил один из архаровцев, остальные гурьбой побежали в подъезд. Я даже с улицы слышала, как топают по старым ступеням их тяжелые ботинки.

– Не-ет… – дрожащим голоском протянула я.

– Сколько всего было человек?

– Вместе со мной четверо. Один умер на месте, другой выпал из окна, третий – водитель, он был в машине. Должно быть, когда произошел взрыв, он сразу же уехал, – покладисто объясняла я.

Водилы действительно и след простыл. Почуяв неладное, он предпочел унести ноги подобру-поздорову.

– Кто-нибудь еще в квартире был?

– Нет. – Без малейших колебаний соврала я. – Больше никого не было.

Так же уверенно я давала показания и теперь. Меня, горемычную, заставил работать на себя некто Миша Кравец. Похитив мою тетю, меня вынудили охранять перевозчика ворованной картины.

Где сейчас моя тетя?

– Дома! Живая и здоровая! – с улыбкой отвечала я.

И даже более того, ее никто не похищал! Это была лишь выдумка Кравца, на которую я повелась. На недоуменный взгляд следователя я отвечала лишь безобидным пожатием плеч, мол, сама удивлена не меньше вашего! То, что мне пришлось пережить в компании с попутчиком, – словами не описать (дабы избежать правдивых объяснений, я делала вид, что плачу). В итоге все мероприятие оказалось напрасной затеей, так как картина, которую мы привезли погибшему Григорию Орлову, оказалась поддельной.

– И что же дальше? – с любопытством вопрошал многоуважаемый представитель правоохранительных органов города Зеленограда.

А дальше (на этой фразе слезы сменялись легкой грустью) мне в голову пришла неожиданная догадка о том, в чьих руках осела старинная картина.

Какая нелегкая понесла меня проверять свою догадку?

– Любопытство, простое женское любопытство, ничего более!

Как Григорий Орлов оказался вместе со мной в квартире на Соборной?

– Очевидно, он следил за мной.

Куда делась картина после взрыва?

– Как куда? Ясно же, что картина сгорела! Сгорела без следа! – не моргнув глазом болтала я.

– А куда же делся ваш попутчик? Тот самый, которого вы сопровождали из Зеленограда в Тарасов? – с надеждой на малейшую зацепку спрашивал следователь.

– Без понятия, – снова разводила я руками. – После того, как мы добрались до Тарасова, я его больше не видела…

– А Миша Кравец? С ним вы виделись?

– Никогда не видела человека по имени Миша Кравец, – качала я головой.

– А кто же вас нанимал?

– Я не знаю имен людей, которые похищали меня с автобусной остановки.

– Возможно, среди них был Миша Кравец?

Я только пожимала плечами.

– Вы помните, как выглядели ваши похитители?

– Ну… примерно… помню…

– Сможете опознать по фото?

– Давайте попробуем… – неуверенно мямлила я.

Димка притащил в тесный кабинет проектор, наладил его, закрыл жалюзи. На экране замелькали фотографии мужчин: старых, молодых, седых и лысых. Мне продемонстрировали всю картотеку преступников и мало-мальски подозрительных людей.

– Не он… Не он… Не он… – твердила я одно и то же.

На одном из снимков я узнала своего попутчика… Уставший, небритый, под тем именем, которое я знала, – Марк Александров.

– Не он… – все с той же интонацией произнесла я.

Экран мигнул, на нем появился следующий снимок.

– И это тоже не он…

Через два с лишним часа таких мучений меня все же отпустили. Измученная и уставшая, я спустилась в курилку, пощелкала зажигалкой и с наслаждением затянулась. Один раз, второй, третий… Напряжение начало постепенно спадать.

Дверь тихонько скрипнула за спиной. Я обернулась. В курилку вошел Димка. Я снова уткнулась носом в окно и не обернулась даже тогда, когда приятель остановился рядом со мной. Он мялся с ноги на ногу, потом взял в руки мою зажигалку, лежащую на подоконнике, нервно покрутил ее в руках, крякнул и произнес:

– Ты прости меня, Женя…

Я выдохнула едкий табачный дым в открытую форточку и глянула на Евдокимова.

– За что?

– За то, что так поступил тогда, на стройке, когда мы ловили Кравца. Ты была права, когда говорила, что я думал только о том, как бы его сцапать. Больше меня ничто не заботило. Но я и правда каюсь. Я виноват перед тобой, Жека. Ты уж прости…