Юлия Шилова - Женская зависть, или Как избавиться от соперниц

– Разве не пятница? – с надеждой в голосе спросил Стас.

– Четверг.

– Мне все это снится?

– Это происходит в реальности.

– Олечка... Неужели...

– Ничего не бывает вечного. Даже любви.

Стас притянул меня к себе, положил голову на мою грудь и заплакал, как маленький нашкодивший мальчишка. Я поцеловала его макушку и пошла прочь.

Оставшись один, Стас зарыдал еще громче. В тот момент, когда я уже собралась выходить из дома, раздался оглушительный выстрел.

– Стас! Стас! Стас!

Я бросилась обратно в комнату и увидела лежащего на полу Стаса. Он выстрелил себе в голову. Он хотел доказать мне, что он меня все же любил....

Утром следующего дня все газеты пестрели заголовками статей, рассказывающих о гибели одной московской семьи. О застрелившемся в собственном доме муже и взорванной в своей машине жене, ехавшей от своего любовника. Девушка села в свою машину, повернула ключ зажигательной системы, что и привело к детонированию бомбы. Машина взлетела на воздух. Основной версией убийства считалась коммерческая деятельность убитой.

Отложив газету в сторону, я подумала о том, что сойду с ума, если прямо сейчас же не уеду в Венецию.

Я вновь гуляла по Венеции – самому легендарному городу на земле. Боже, как же я успела по нему соскучиться! Гуляя по этому городу, я почему-то вспоминала о нас со Степаном.

– Ну здравствуй, сказочный город, стоящий на воде, – шептала я своему любимому городу и смахивала слезы, глядя, как по узким каналам плавают длинные лодки, а в этих лодках стоят музыканты и хорошо поставленными голосами поют прекрасные песни о любви.

И пусть говорят, что Венеция разрушается и уходит под воду. Пусть. Я верю, что она простоит еще долго. И пусть говорят, что из Венеции уехала вся молодежь, потому что здесь негде учиться и работать, и что здесь остались только самые стойкие горожане, которые готовы терпеть скверный климат, сильную влажность и житейские неудобства. Пусть! Но как же здорово, что они есть... Несмотря на то что город атакуют толпы туристов, местные жители очень доброжелательные люди.

И для меня никогда и ничего не будет в жизни прекраснее, чем бродить по узким улочкам Венеции, по ее мостикам и причудливо извитым каналам. Улыбнувшись венецианцу, я купила себе мороженое и в который раз поразилась тому, какое же оно вкусное.

Я стояла на мосту и ела мороженое, вдруг я увидела в одной из гондол знакомое женское лицо. Бог мой, это же Таня... В Таниной лодке стояли два музыканта и пели грустную песню о любви.

– Танька! – крикнула я и тут же остановилась.

Она все равно меня никогда не узнает. Да и как она будет со мною общаться, если по внешнему виду я гожусь ей в дочери. Уж пусть лучше она запомнит меня такой, какой меня знала...

– Танька, ты смогла. Ты это сделала!

В лодке сидела обновленная Танька, которая отправилась навстречу своей мечте и почувствовала себя абсолютно счастливой. Она пила шампанское прямо из горла, слушала громкую протяжную песню музыкантов, то плакала, то смеялась. Таня кричала туристам, стоящим на мосту:

– Люди, жизнь удалась!!! Жизнь удалась! Я люблю вас, люди! Люблю! Венеция! Моя Венеция! Кто бы мог подумать, что даже в пятьдесят все только начинается!

Я бегала от моста к мосту, ждала, когда мимо проплывет Танькина лодка, и махала подруге рукой.

Танька не могла меня не заметить.

– Девочка, меняй жизнь с молодости! – крикнула она мне. – Не бойся жить! Слышишь, не бойся, а то будешь кататься в пятьдесят в лодке, как я, с бутылкой шампанского в одиночестве.

– В пятьдесят все только начинается! – прокричала я Таньке.

– А кто бы сомневался! Я уже в этом убедилась!

Тогда Танька еще не знала и не могла знать, что ее книгу издадут, она станет бестселлером, побьет все рекорды, а к самой Таньке придет не только читательская любовь, но и уважение всех членов семьи. Олег перестанет смотреть на других женщин, но иногда, когда выпьет, будет говорит о какой-то костлявой, которая забрала Стаса с Ингой и в любой момент может прийти за ним. Тогда он будет подходить к Таньке и говорить ей о том, как он ее любит.

Когда Танькина лодка скрылась из виду, я оглянулась и увидела стоящего рядом с собой Степана.

– А помнишь, мы с тобой целовались на этом мосту? – спросил у меня он.

Я слегка покачнулась, но Степан меня подхватил и заключил в свои объятия.

– Ты???

– Я.

– Омут?

– Только давай не будем говорить о прошлой жизни. Ты же помнишь наш уговор. Прошлая жизнь – табу.