Александр Ольбик - Доставить живым или мертвым

На газоне, возле поваленного велосипеда полулежал мужчина в черной бейсболке, из-под козырька которой смотрели внимательные глаза. Тут же рядом с ним лежала пачка "примы", накрытая газовой зажигалкой.

-- Как ты думаешь, Слава, что он тут делает? Явно не пассажир, ибо в самолет с велосипедом не сажают и не из персонала, опять же велосипед...

-- Но приметы один к одному, даже цвет брюк и крылья никелированные...Видите, как на солнце блестят? Да и окурок, который я подобрал на берегу, тоже "прима"...

Мороз не спуская глаз с экрана. С конца его сигареты упала длинная колбаска пепла, но он этого даже не заметил. Сказал:

-- Вот он мобильный анонимщик, который поднял на уши весь город. Минуточку, я сейчас...

Майор вернулся к столу и через селектор попросил зайти следователя, занимающегося этим делом.

В кабинет вошел еще молодой человек в гражданской одежде. Капитан Владимир Вронский. В Управлении его называли "князем", возможно, за его фамилию.

-- Володя, обратился к нему Мороз, тебе этот кадр ничего не говорит?

Вронский изучающе смотрел на велосипедиста и чем дольше он смотрел, тем ближе склонялся к телевизору.

-- Дворник, работающий на Центральном вокзале, пояснил нашему оперативнику, что никого подозрительного, кроме безобидного велосипедиста, возле телефонов-автоматов он не заметил...Возможно, совпадение...

-- Вот так безобидный, -- тихо сказал Мороз, -- совсем безобидный... Но мы не знаем, что он в аэропорту делал: или ждал кого-то, или любовался делом своих рук...

-- Точнее -- делом своего языка, -- сказал Вронский. -- Я дам задание оперуполномоченным, чтобы этого молодца во что бы то ни стало найти...

И Мороз преподнес сюрприз следователю: рассказал о донесении Акимова.

-- Идем, Слава, ко мне, сниму с тебя показания, -- обратился Вронский к Акимову и вместе с ним вышел из кабинета.

Мороз тут же позвонил в УФСБ, полковнику Гордееву. У них была договоренность сообщать друг другу о всех вновь открывшихся обстоятельствах расследовавшегося дела о терроризме.

8. Воронеж. На заброшенной армейской автобазе.

Бывшая автобаза находилась в нескольких километрах от окраины Воронежа и Воропаеву пришлось до автобусной остановки идти пешком. Чтобы не привлекать внимания, он надел на себя старую фуфайку, резиновые сапоги, а на голову -- потраченную молью шерстяную кепку. В руках у него была авоська с демонстративно торчащими из нее горлышками бутылок. Ну, шагает себе человек, возможно, с дикого бодуна, идет сдавать стеклотару и нет до него никому никакого дела. Однако всю дорогу он присматривался к местности, особенно к открытым пространствам -- не появится ли где-нибудь очертание или дымок уборочной техники...Но поля были, как назло, пустынны, словно поспевшие зерновые здесь оставлены на веки вечные и нет к ним у человека никакого интереса.

Когда он пришел на автобусную остановку, начал накрапывать мелкий дождь, и Воропаев встал под дырявую крышу давным давно неремонтированной остановки.

Подошли две женщины, тоже в фуфайках, в косынках, с цинковыми ведрами. Из разговора он понял -- женщины направляются на животноводческую ферму. Когда подъехал автобус, Воропаев пропустил вперед своих попутчиц, а сам, оглянувшись и не увидев за собой слежки, забрался в пахнущий соляркой, добитый сельскими дорогами автобус. И каково же было его удивление, когда, между пятой и шестой остановками он увидел за окнами высокий забор с огромным фанерным щитом над ним: "Здесь трудится коллектив СУ-126, тел. 765430, прораб Ахтырцев П. Д."

Воропаев сошел с автобуса и направился назад, в сторону строительного объекта. Конечно, никаких сторожей на стройке не было, он свободно прошел на территорию и слева, в глубине разворошенной площадки, увидел вагончик-времянку, где обычно получают наряды строители. Справа застыли в лени трактор "Беларусь" и два МАЗа, нагруженные кирпичами.

Теперь ему авоська мешала, могла вызвать недоверие и он засунул ее между двумя панелями, прислоненными к забору.

Постучав и не получив ответа, вошел в вагончик. Там стояла удушливая атмосфера -- табачный перегар, смешанный с человеческим потом и долго не стиранными спецовками. За столом сидел человек и что-то писал в толстый журнал.

-- Вы не скажете, где я могу найти Ахтырцева? -- спросил он у пишущего. И тут он заметил, что у незнакомца волосы слегка курчавятся и имеют симпатичную проседь.

Не поднимая головы, человек ответил:

-- Я и есть он...Привезли, наконец, цемент?