Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс идёт по кровавым следам

Гарднер молча кивнул. Мы оставили его стоящим у ворот академии — высокая сутулая фигура с нервно сжатыми руками.

— Боюсь, эта история совсем сломила его, — заметил Холмс, когда здание академии скрылось из виду.

— Возможно, если бы мы могли рассказать ему все факты этого дела… — начал я.

— Они не только смутили бы его и без того усталый и помрачённый рассудок, но и подтолкнули к необратимому безумию. Вспомните, чего стоило нам заставить себя поверить в существование восставших из мёртвых! Едва ли можно ожидать, что Гарднер разделит с нами эту веру. Уж лучше позволить ему считать, что девушка страдает от какой-то редкой болезни. А правда должна оставаться нашей ужасной тайной. — Холмс был категоричен, как всегда.

Он спокойно и уверенно управлял лошадьми на изрытой ухабами дороге. Поднявшись на пригорок, мы проехали по узкому мостику и продолжили путь вдоль берега шумного ручья, пенясь и грохоча мчащегося между замшелых валунов. Осенние цвета последней листвы на редких деревцах по обочинам дороги постепенно сменялись тускло-серой зимней окраской вересковой пустоши.

Ледяной ветер насквозь пронизывал полы моего тёплого пальто. Холмс, казалось, не замечал холода. Погруженный в свои мысли, он сдвинул брови и продолжал править лошадьми. Дорога становилась всё хуже и хуже.

Вскоре впереди замаячили знакомые очертания Чёрного Столба. Вокруг было пустынно и тихо. Потревоженный нашим приближением, из папоротника вспорхнул и взмыл ввысь кроншнеп, быстро превратившийся в едва различимую точку в зеленовато-сером небе.

За милю до Чёрного Столба нам пришлось сойти с линейки и проделать остаток пути пешком. Привязав лошадей к чахлому деревцу, Холмс вынул из задней части экипажа саквояж Ван Хельсинга.

— Этот путь подойдёт нам лучше всего. — Он указал на ведущую к Столбу еле заметную тропинку в папоротнике.

Холмс шёл впереди, с лёгкостью меряя каменистый склон большими, уверенными шагами. На полпути к вершине он остановился, дожидаясь меня. Несколько мгновений мы стояли рядом, оглядываясь по сторонам. Холмс молча указал на запад, и я увидел поодаль поместье Баскервилей — угодья, хозяйственные постройки и сам замок, который почти сливался с крапчато-серым простором пустоши. Замковые окна, подобно тёмным пустым глазницам, мрачно смотрели прямо на нас.

На востоке расстилалась обманчиво похожая на зелёный луг гладь Гримпенской трясины. Один неверный шаг по этому огромному болоту означал для человека или зверя верную смерть. Однажды я видел, как пони, забредший туда, барахтался в тщетной попытке удержать голову над зловонной тиной, его ужасные вопли разносились над пустошью. Медленно и неотвратимо трясина сомкнулась над головой несчастного животного. При воспоминании об этом я содрогнулся.

Мы продолжили подъём. Постепенно собирался густой серый туман, остроконечные выступы скальных пород поднимались из него, подобные злобным горгулиям.

Добравшись до вершины, мы устремились вниз, в чашеобразную впадину, где располагались остатки древних каменных построек. В одной из этих хижин совсем недавно и жил Холмс, выслеживая преступника по делу Баскервилей.

Встав на колени, Холмс зачерпнул пригоршню земли, исследовал её с помощью лупы и, чрезвычайно довольный собой, подбросил землю в воздух.

— В точности такого же состава, что и принесённая нашим гостем! — констатировал он.

— Вы думаете, он сейчас здесь, где-то поблизости?

— Дракула был здесь — я убеждён в этом, — сказал Холмс. — Находится ли он здесь по-прежнему — это нам предстоит выяснить.

С этими словами он стал пробираться между гранитных валунов, во множестве покрывающих дно впадины, к единственной каменной постройке с сохранившейся крышей, способной защитить от непогоды. Я догнал Холмса у проёма, служащего входом.

— Идеальное убежище, — пробормотал он, осматривая землю у входа. — Похоже, недавно кто-то приходил сюда и снова ушёл. — Взгляд его упал на маленький круглый предмет, темно поблёскивавший на земле. Холмс поднял его и без всяких комментариев положил себе в карман.

Мы осторожно вошли в хижину.

Она была пуста.

Мой друг открыл саквояж Ван Хельсинга, достал оттуда свечку и зажёг её. Мерцающий жёлтый свет осветил тёмные углы, отчего влажные участки грубых камней заблестели, как иней. Поставив свечку на выступающий камень, Холмс принялся осматривать внутреннюю часть строения. Опустившись на колени в дальнем углу, он издал громкий удивлённый возглас: