Мария Жукова-Гладкова - Дама, которой не было

– Валентин так и сидел в шкафу?

– Ну, конечно! Кто станет вылезать, если в квартире псих с пистолетом?

– Что было дальше?

– Валентин вылез, увидел, что моей сестре ничем не поможешь, забрал конверты, наверное, еще кое-что… Я не знаю. Он мне не докладывал.

– Твой конверт он тебе отдал?

– Да. Сказал, что в память о моей сестре.

– Все отпечатки пальцев стер Валентин?

– Не знаю. Может, он вообще был в перчатках? Я не спрашивала. Наверное, в перчатках. Он же профессионал.

– Он знал, кто такой Вячеслав?

– Тогда нет. Откуда? Но он продолжал время от времени следить за нашим офисом. После появления у нас Вячеслава позвонил мне и спросил, кто это. Я сказала.

– Он с ним встречался?

– Понятия не имею, – ответила Леночка. – Ну не буду же я ему звонить и спрашивать?!

Я тоже не стала, но имела все основания предположить, что Валентин с поклонником Сачковой все-таки встретился и вытянул из него всю имеющуюся информацию. И при этом так напугал его, что у несчастного влюбленного не выдержало сердце. А потом Валентин устроил «шоу». Например, для балерины Сачковой, с которой вполне может получить приличные деньги за молчание. И она тоже будет молчать и никому не скажет, что заплатила. Но кто же все-таки стрелял в Валентина?!

Или в меня?

– К вам фотографы, – сообщила мне Леночка часа через два.

Она уже полностью пришла в себя, я тоже была занята своими прямыми обязанностями.

– Какие фотографы? Я никого не жду.

– Екатерина Иванова-Саблезубова и еще две девочки.

– Хорошо, пусть заходят. И принеси всем кофе.

Екатерина оказалась миловидной и ухоженной женщиной примерно моего возраста или чуть старше. Одета была в дорогие фирменные вещи, но не отличалась экстравагантностью, как ее мать. Картину немного портил фингал, правда, умело замазанный. Девочкам было лет по восемнадцать, и, по словам Екатерины, они имели все шансы стать талантливыми фотографами. Она сама обучала их мастерству. Девочки недавно покинули стены детского дома, где росла сама Екатерина, получили по десятиметровой комнате в коммунальных квартирах и теперь искали работу.

– У нас нет свободных вакансий, – сказала я. – И вообще в штате всего один фотограф. Остальные – фрилансеры, как вы. Мы приглашаем фотографов по мере необходимости или берем что-то из предлагаемых нам снимков.

– Я прекрасно знаю, как работает ваш журнал и остальные журналы холдинга. Но попробуйте отправлять на съемки моих протеже. Попробуйте разок, а потом посмотрите, подходят ли они вам. Вам же нужно, чтобы кто-то фотографировал презентации, вручение премий. Кого-то вы отправляете на рекламные съемки.

Девочки на протяжении речи Екатерины молчали, только пили кофе.

– Вы унаследовали архив Анжелики Львовны? – прямо спросила я у Екатерины. – И там что-то осталось на меня?

– Я унаследовала архив, но на вас там ничего нет, – ответила Екатерина, глядя мне прямо в глаза. – Хотя мне несложно собрать досье на кого угодно… – Она улыбнулась. – Итак, я предлагаю вам сделку, Наташа. Вы даете работу и шанс моим девочкам, я отвечаю на кое-какие ваши вопросы.

– Я могу вам пообещать, что попробую их в деле. А дальше все зависит от них.

– Идет.

Екатерина повернулась к девочкам и кивнула. Они тут же вышли из моего кабинета и закрыли за собой дверь.

– Фотографии для Анжелики Львовны делали вы. – Мой вопрос прозвучал как утверждение.

– Что-то я, что-то – дети из детского дома, которых обучала я.

– И вы собираетесь заниматься этим дальше?

– Вы на самом деле рассчитываете получить ответ на этот вопрос? – усмехнулась Екатерина.

Я поняла, что сморозила глупость.

– Могу сказать одно, – продолжала Екатерина совершенно спокойно. – Я учту ошибки Анжелики Львовны. Она могла бы быть до сих пор жива.

– Так вы знаете, кто ее…

– Точно не знаю. Но я опасалась, что до этого дойдет… Я могу понять, почему она изначально занялась тем, чем занималась, – еще до знакомства со мной. Просто с моим появлением расширились возможности. Вначале была одна цель – деньги. И эта цель была и у меня. Но я до сих пор ставлю во главу углу деньги. На втором месте у меня идет слава. Мне мамашу нужно затмить. Знаете про мою мамашу?

– Слышала.

– А Анжелике Львовне очень понравилась власть над людьми. Вы же сами на себе это испытали. Она говорила, что это ни с чем не сравнимое чувство. Ей доставляло удовольствие чем-то держать людей, причем как можно большее количество, лучше – вообще всех. По-моему, это патология.