Галина Романова - Тайну хранит звезда

Ему она была нужна, конечно же, нужна. Улеглась тупая боль, растворилась обида, пришло понимание. И если бы она сейчас позвонила ему и попросила о встрече, он помчался бы к ней на край света.

Она не звонила. Не просила о встрече. И совсем не хотела его видеть.

– Ты убил человека, который был для меня смыслом жизни, – еле выговорила она в тот день, когда все случилось и когда за ним пришла полиция.

– Мам!!! – закричал он бешено и шагнул к ней – далекой, чужой, ненавидящей. – Мам, нет!!!

– Не смей называть меня мамой.

Она зажмурилась, замотала головой, обняла себя двумя руками. И сказала тогда одну-единственную фразу, от которой ему тут же расхотелось жить. И не хочется до сих пор.

– Я тебя ненавижу!!! – сказала тогда мать и отвернулась от него.

И все! Его арестовали, держали в следственном изоляторе с упырем среднего возраста до тех пор, пока не явился отец с адвокатом и камня на камне не оставил ото всех обвинений. Нет, дело, конечно же, не закрыто. Идет следствие. Но от него мало-помалу отцепились. Пустили в разработку другие версии. Вплоть до той, что мать сама убила своего любовника из ревности, а свалила все на сына. Кстати, эту версию следакам отец и подкинул. И от этой версии Вадиму еще больше не хотелось жить.

– Так что насчет завтрака, сын? – не унимался отец. – Идем, перекусишь что-нибудь.

– Я не хочу. – Вадим сел на кровати, откинул в сторону одеяло, пригладил волосы, глянул на отца. – Я вообще ничего не хочу, пап.

И тут случилось удивительное. Впервые с того страшного судного дня отцу вдруг изменила выдержка. Он перестал быть сильным, великолепным, несгибаемым. Он качнулся, попятился и упал в кресло-грушу, стоящее в углу. Обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону, тихо постанывая.

– Пап?! – Вадим встревожился. – Пап, ты чего?!

– Я… – Он уронил руки, глянул на сына больным зверем. – Я тоже ничего не хочу, сын!!! Без нее не хочу ничего!!!

– Пап… – начал было он, но тут же задохнулся от громадного кома, вздувшегося в горле. – Пап…

– Что, сынок?

– Что делать-то?! Как жить дальше, пап? Без нее???

– Не знаю. – Отец закусил нижнюю губу и отвернулся к окну, тяжело и часто задышав. – Я бы смог… Смог простить ее. И даже забыть бы все произошедшее смог, но… Но она не хочет нас с тобой видеть!!! Ни тебя, ни меня!!!

– Я знаю.

И, не выдержав, Вадим заплакал.

Они сидели довольно долго: сын, молча глотающий слезы и вытирающий их скомканной подушкой, и взрослый мужчина, давившийся рыданиями, на которые он не имел никакого права.

– Ладно, пап, – успокоился первым Вадим. – Идем завтракать. Время покажет.

– Что покажет? – Отец глянул на него мутно и тяжело. – Что может это чертово время?

– Время решает все. Так наша училка говорит иногда, – почему-то вдруг вспомнил о ней Вадим. – Зря ты на нее накричал, пап. Она-то при чем?!

– Ладно, извинюсь при случае, – не стал впервые отстаивать свои позиции отец. – Идем, слопаем чего-нибудь. Да надо собираться потихоньку.

При этих словах Вадим снова сник. Он не хотел никуда уезжать!!! Он вообще этого не планировал в ближайшие семь-десять лет. Ему хотелось с блеском закончить школу. Поступить, куда мечтал. Отучиться, начать свое дело или поработать немного на отца для накопления опыта. Ах да! Он пропустил женитьбу! Он должен будет непременно жениться на Алене Степановой. Алена – самая лучшая, самая верная, самая любимая. И ему никто, кроме нее, не нужен. И все заверения отца, что таких Ален у него еще будет великое множество, он считал ошибочными. Он ее любил и любить продолжает. И она тоже. Звонит ему, приходит. Они подолгу сидят взаперти, и разговаривают, и еще целуются, и трогают друг друга. А пару дней назад он осмелел настолько, что позволил себе повалить ее на кровать и лечь сверху. И неизвестно, чем бы его смелость закончилась, если бы она его не остановила. Они, тяжело дыша, уселись по разные стороны кровати с потными красными лицами, боясь смотреть друг на друга. Потом рассмеялись и кинулись отпирать дверь. Как бы чего не вышло – читалось в их спешке.

Как же он может бросить все это?! Как??? Как предать Алену, мечту?! Как бросить тут мать, которая запуталась, дурочка?

– Что станешь кушать, Вадик? – Домработница Нина Ивановна строго оглядела обоих, качнула головой. – Умылся бы, Вадик.

– Потом, Нина Ивановна. Оладьи есть?

– Оладьи не делала, есть омлет, каша, сырники. Что будешь?

– Наверное, всего нам понемногу, – вмешался отец, звонко хлопнув в ладоши. – Мы проголодались.