Галина Романова - Тайну хранит звезда

– Алло? Вадим?

Тишина.

– Вадим, это твоя учительница, Анна Ивановна. Ты не забыл?

Снова тишина. Может, и не он вовсе сосчитывал секунды с ее счета? Может, это кто-то другой слушал ее взволнованный лепет?

– Вадим, я хотела сказать… Я не верю! Я не верю, что ты мог… Прости! Должна была давно сказать тебе это. Но все так закрутилось. – Она плохо понимала, что именно надо говорить, что он может желать слышать, но говорила и говорила. – Ты в большой беде, мальчик. И я… Я на твоей стороне. Если тебе нужна какая-то помощь… Может, нужна? Я сделаю все, что в моих силах. Я готова… Я…

Тишина в трубке ощутимо поменялась. Это она поняла по дыханию. И совершенно точно была уверена, что теперь ее слушает совершенно другой человек. Менее сдержанный, гневный.

– Вадим? – осторожно позвала Аня.

Тишина.

– Вадим, я могу тебе чем-нибудь помочь? Я готова!

– Себе помоги, умница! – со стиснутыми зубами, видимо, чтобы не заорать, проговорил незнакомый голос. – А с Вадимом все в порядке. Не звони ему больше никогда.

Это был его отец. Аня вздохнула, убрала телефон в сумку и повернула обратно к дому. Путь домой оказался вдвое длиннее. Заметно стемнело, уродливые тени от домов и деревьев расчертили тротуары, гуляющих прибавилось, и ее без конца толкали локтями. Улыбаться встречному миру расхотелось как-то вдруг и сразу. Аня свернула во двор. И тут же, словно заговоренные, глаза нащупали на бетонной многоэтажке окна восьмого этажа. Там не везде, но горел свет. И она решилась.

Она сейчас поднимется, позвонит в квартиру. Так, а в какую квартиру именно звонить?! Она же не знает, где живет тот человек. А, без разницы. Обзвонит все, там их и всего-то три. За какой-то дверью да обнаружится седовласый мужчина, любитель похрустеть леденцами. Кстати, не он ли сегодня пускал по ветру конфетные фантики с балкона?

Она поднялась на лифте. Позвонила в первую по ходу дверь. Открыла приветливая женщина средних лет в широченных шортах и шерстяной кофте. Господи, ну ни разу ее не видела. Вот живем, а!

– Здравствуйте, я Анна. – Она приложила руку к груди, улыбнулась, женщина смотрела приветливо, с интересом, дверь захлопнуть не спешила. – Я живу несколькими этажами ниже и…

– Здравствуйте, – кивнула женщина, тоже улыбнулась. – Я вас знаю. Вы учительница в школе моего старшего. Что-то натворил?

Она совершенно точно была уверена, что у старшего дела идут порядком, потому что спросила совершенно безмятежным будничным голосом.

– Нет, нет, я по другому вопросу. Знаете… – Она поискала нужные слова, но передумала и решила говорить, как есть. – Несколько дней назад надо мной в квартире было совершено страшное убийство.

– Слышала. – Губы женщины свернулись скорбной скобочкой. – Ужас! Вот так сдаешь квартиру, а кому сдаешь?! Петр разве мог такое предположить?

– Петр это?..

– Да хозяин квартиры. Он за границей с семьей. А ключи кому-то из наших оставил, определив в роли эдакого риелтора. Мы изредка, да созваниваемся, знаете…

Да что за жизнь у нее такая, а! Никого из соседей не знает, ни с кем не общается, дикарка. Люди вот как дружат, созваниваются, ключи соседям доверяют. Нет, с ней определенно что-то не так.

Аня вздохнула, качнув головой.

– Петр-то до сих пор не знает, что у него в доме стряслось, – продолжала говорить словоохотливая женщина с восьмого этажа, знающая, кажется, всех в их подъезде. – Я тут решила разориться немного и позвонила ему. А они в путешествии, служанка сказала. Вот живут люди, да?

– Да, – сдержанно кивнула Аня, подумав, что для неведомого Петра, что жил над ее головой когда-то, сообщение будет не из приятных.

– А вы что хотели-то, Аннушка? – внезапно прервала поток слов женщина и вдруг протянула руку лодочкой. – Вера. Вера я.

– Очень приятно. – Они пожали друг другу ладошки. – Я, собственно, ищу здесь одного мужчину.

– Это которого? – Вера удивленно заморгала, поочередно осмотрев две другие запертые двери.

– Высокий, кажется, пожилой.

– Как это кажется?!

– Он седой, очень седой. Но вот конфетками хрустел… Удивительно просто! – Она заговорила тихо, вслушиваясь в себя.

И вдруг ее словно накрыло волной теплого воздуха.

Вот! Вот то, что не давало ей покоя! Дядька был седой, лохматый, в трениках, всем своим видом походил на давно вышедшего на пенсию соседа. А вместе с тем леденцы жевал. Игорек так не сможет. И руки! Точно!!! Руки, которые он протянул за ее авторучкой, показались ей тогда не соответствующими густой неряшливой седине. Но подумала, и проскочило, а проскочив, забылось. Всю корчило в тот момент от близкого соседства растерзанных людей, сухой процедуры подписания протокола.