Надежда Зорина - Приговор, который нельзя обжаловать

Ах вот, она снова звучит! Да ведь это… Да ведь это же… его мобильник!

Дурак! Идиот! Полный кретин! Все предусмотрел, а самое главное… Бомба, вот она… Вот оно…

Выбросить в форточку. Только бы успеть… Шторы нельзя раздергивать… Выключить свет и раздернуть. Некогда, некогда! Не успеть! Не надо свет, не надо шторы, на секунду только высунуться, не успеют за секунду его убить, даже прицелиться не успеют. Форточку – рывком… Черт, черт, черт!

Успел! Вот сейчас раздастся взрыв. Внизу могут быть люди… Но ладно! Может, и нет никого, может, и обойдется!.. Да и… человек обязан прежде всего спасать самого себя. Это естественно! Просто естественно! Закон природы…

Ничего! Ни-че-го! Он явственно слышал, как мобильник ударился о землю – и ничего не произошло. Злая, жестокая девчонка! Она просто решила над ним посмеяться. Испугать до ужаса – и посмеяться над его страхом, над его некрасивым страхом, смешным страхом труса и подлеца по жизни.

Зря только мобильник разбил. Хороший был мобильник, дорогой, с камерой. Проклятая девчонка! Да за что же она его так возненавидела? Ничем он не заслужил такую ненависть, для нее же старался. Это несправедливо, несправедливо! О боже мой, как же он сам ее ненавидит!

Коньяку, сигарету – и спать. Пока с ума не сошел от ненависти, пока с ума не сошел от страха…

Великолепная вещь – коньяк, успокаивает и лечит мозги, способствует отрезвлению мысли. Вот он выпил полную рюмку – и совершенно успокоился, потому что понял: бояться ему нечего – с ее стороны это только злая, жестокая шутка, – и ненавидеть ему тоже больше некого – она, слава богу, уже ничем не сможет ему навредить.

Телефон?! Опять телефон?! Но как может опять звонить телефон? Это неправда, неправда, никакой телефон звонить не может! Но звонит…

Да что же он?! Да ведь это же… Да ведь это же смерть!

Бежать! Из квартиры вон! Она все-таки его перехитрила. Это не шутка, а в самом деле убийство. Но если сбежать…

Невозможно сбежать! Баррикада из мебели. Кресло, тумбочка, шкаф… Он же сам запер себя, сам завалил выход, сам подстроил себе ловушку. Отсюда не выбраться. Да как же? Да как же?

Господи! Помоги, спаси! Я прошу Тебя, Господи!

Выбраться невозможно. Значит, нужно найти телефон и выбросить. Попытаться спастись таким образом. Пойти на звук мелодии и найти. Так просто…

Так жутко. И все равно – смерть.

Вот где телефон оказался – в ящике стола. Ну как же он не проверил? Как же с самого начала не догадался проверить здесь?

Ах ты господи! Да ведь это и не телефон – детская игрушка. Смешная детская, совершенно безопасная игрушка. Детская игрушка – вот оно что: она на загубленное детство свое намекает. На детство свое несостоявшееся – детской игрушкой. И это, вероятно, последняя шутка – прикол, как они, те, в чьи ряды благодаря его стараниям не влилась Соня, это называют. Ну что ж, посмеемся! Да, очень смешно! Господи, как же это смешно! Остроумная девочка. Как смешно, боже мой, как смешно!..

Нет! Что? Не может быть! Ах нет, нет, нет, нет!

Да разве я пожалела хоть раз – их или себя – за эти несколько дней, в которые выполняла последнюю волю моей девочки? Не пожалела и сейчас не жалею. И сердце почти не болит, так только, ноет слегка. Мне никого не жалко и совсем не страшно. А кого жалеть? Чего бояться? Долг выполнен, душа моей девочки успокоилась. Меня не мучают больше кошмары – Сонечка простила.

Все мертвы, все прощены и успокоены, теперь очередь за мной. Убийца придет, когда за окном совсем смеркнется.

Холодны и пусты мои комнаты, хотя я еще здесь. Мои вещи меня уже не принимают в расчет, не желают подчиняться: от чайника стало вдруг почему-то бить током, чашка упала на пол и разбилась.

Чай заварился плохо. Не страшно, лишь бы согреться. Холодно, мне все время холодно. Пожалуй, это одно только и мучает. В тот день, когда погибла Катя, меня так знобило, что под двумя пуховыми одеялами не могла согреться, и чай не помогал. Игорек все с каплями вокруг меня суетился, а я пила чай, горячий, почти кипяток, но все равно согреться не могла.

Мне Катю не жалко. Я ни о чем не жалею. Все мертвы, и все прощены. Пусть судит тот, кто не испытал такого. Я все взяла на себя, все их грехи взяла на себя.

Когда же он придет, мой убийца?

Вот я так же жду, как Сонечка ждала. Только у меня нет двойника, и разговаривать не с кем, некому рассказывать мне сказки о счастливо прожитой жизни одной счастливой женщины. Он придет, когда наступят сумерки. Уже начало смеркаться.