Михаил Март - Стеклянная тень

— Надо платить.

С опустошенным видом Мезенцев сел на скрипучий стул.

— Когда она пропала?

— Вчера. И что значит «пропала»? Я вернулся с работы в десять вечера. Маши нет, значит, в казино. Выпил пару рюмок и лег спать. Утром хотел взять газеты. Дверь моего дома выходит на улицу, в ней есть прорезь для почты. Газеты лежали на полу, и там же конверт.

— Мария Аркадьевна всегда ночует дома?

— Конечно. Тут и говорить не о чем. Но у нее своя спальня. По утрам я пью кофе и еду на работу. Никогда ее не бужу, перед уходом только заглядываю в ее комнату. Так, для спокойствия. Она всегда на месте.

— Вы с ней днем не связывались?

— Нет. Вчера был сумасшедший день. Делегацию встречал из Японии, потом переговоры, подписание контрактов. Ни минуты свободной.

— Вы помните, я делал для вас фотографии. Маша с неким Кириллом. Они у вас сохранились?

— Нет, конечно. Бросил в камин. Еще не хватает, чтобы она на них напоролась.

— Жаль. Мне нужна фотография Маши.

— Их полно в доме. Она обожала свои портреты.

— Поехали.

Я запер контору, и мы направились по длинному коридору к лестнице. Когда-то это здание служило общежитием для тружениц ткацкой фабрики, теперь сдавалось под офисы конторам, типа моей. Кафельные полы, стены, выкрашенные масляной краской в кошмарный цвет, и никакой вентиляции. Из некоторых комнат несло гарью и едой. Рестораны местной публике не по карману, готовили себе еду на плитках, чем и объяснялась вонища в узком темном коридоре.

«Мерседес» моего нанимателя стоял у подъезда. Шофер открыл нам заднюю дверцу. До особняка Мезенцева мы доехали за считанные минуты. В пути он обронил лишь одну фразу:

— Вернешь Машу живой, получишь сто тысяч долларов.

Я промолчал. Его заявление меня ничуть не окрылило. Мне не верилось в удачу. Похищение не было спонтанным. Дом за городом арендовали заранее и фотографировали хорошим аппаратом с дорогим объективом, потом обрабатывали снимок на компьютере. Когда похитители хотят просто подзаработать, делают это по киношаблонам. Дают в руки жертве популярную газету, вышедшую в тот же день, что указывает на день похищения, и снимают «полароидом». Щелчок — и карточка готова. Тут к делу подошли серьезно. К тому же Маша наверняка видела своих похитителей и запомнила их лица. Кто же отпустит такого свидетеля? Очутившись под надежной защитой, жертва заговорит.

Особняк начала двадцатого века когда-то принадлежал богатому купцу. При советской власти он принадлежал Гороно, при нынешнем псевдокапитализме его купил Мезенцев. На описание трех этажей и бесчисленного количества богато обставленных комнат, уйдет целая глава, так что лучше опустить детали.

Я выбрал три хорошие фотографии разных размеров и снятые с разных ракурсов. Одна сделана в полный рост.

— Скажите, Дмитрий Антоныч, у вашей жены хватало денег?

Мезенцев хмыкнул.

— Не до субординации, можешь называть меня Димой, друзья кличут меня Димычем, жена — Митей. Сам выбирай, официоз меня раздражает. Во-первых, деньги в доме всегда есть. Маша знает код моего сейфа, но она не брала больших сумм. Во-вторых, она единственная моя наследница. Проще меня шлепнуть и получить во сто раз больше. Два миллиона — это не деньги. Могла бы попросить, я дал бы их, не задавая вопросов. Понимаю, к чему ты клонишь, Андрюша. Отбрось эту версию, забудь о ней.

— Не принимайте, Димыч, все так близко к сердцу. Главное в моей работе — информированность, это экономит время, нервы, энергию и приносит больше результатов. Настоящий сыщик может иметь один костюм, но обувь приходится менять по несколько раз в году. Волка ноги кормят.

— По поводу обуви ничего сказать не могу, но другого костюма я на тебе не видел.

— Он мой любимый. Вечером я позвоню или приеду. Поздно. Если позвонят похитители — запишите разговор.

— Звонивший может изменить голос, — заметил хозяин.

— Меня голос не интересует. Письмо написано в приблатненном стиле. Они выдают себя не за тех, кем являются на самом деле. И вспомните своих врагов, тех, у кого руки чешутся вам насолить. Если мы имеем дело с хохмой, то все обойдется, за вычетом расходов. Если с нами не шутят, то в успех я не верю.

— Что собираешься делать?

— Подсчитывать козыри в своем рукаве. Начать придется с ложной информации, которой меня будут пичкать на каждом углу. Ничего путного никто не скажет, но мне надо проверить возможности противника.

Мезенцев достал бумажник, вынул из него толстую пачку долларов и, подойдя ко мне, сунул деньги в карман моего пиджака.