Алексей Самойлов - Бриллиантовые яйца

Когда Миша предстал перед ним, это был уже не Миша и даже не его бледная тень с пустыми глазами. Прошёл час или два, пока он тихо рыдал, а Вадик смотрел на выключенный телевизор.

– Что теперь делать? – спросил Миша.

– Лучше молчать и жить дальше, – ответил Вадик, – её тело уже не найти. Сами понимаете.

– Значит, в милиции соврали?

– Значит, соврали. Вы не добьётесь справедливости.

– Добьюсь… только потом… позже…

– Тогда забудьте обо мне. Я выполнил свой долг, но собираюсь ещё пожить, – резюмировал Вадик.

Вот теперь всё, и он, не прощаясь, покинул злосчастную квартиру. Он считал, что выполнил какой-то долг, сбросил с плеч тяжёлый груз вины… не понимая, что тем самым подвёл ещё одного человека к смертельной черте. Вечером Михаил Шубин самостоятельно перешагнёт через неё, выпрыгнув с балкона. И Вадик об этом никогда не узнает.

Проходя мимо подъезда Олеси, Вадик не почувствовал ничего, кроме презрения. Мстить ей? А за что? А зачем? Разве он доверял ей настолько, что предательство стало для него полной неожиданностью?

Конечно, нет. Тем более, что он сильно поумнел. Бог её накажет. Если захочет, конечно. Но, даже веря в высшую справедливость, Вадик понимал, что никогда не простит Олесю. Пусть она тысячу раз покается перед ним, пусть будет целовать ему ноги и биться в истерике – хрен ей, а не прощение! Он не Бог, вот.

Олеся же ни капли не раскаивалась и считала, что никого не предавала, а поступила справедливо. Потому как если бы она не сделала это первой, её предал бы Вадик. Если не кинешь ты – кинут тебя, а в том, что Вадик их с Витькой наверняка кинул бы, Олеся была уверена.

К тому же она хорошо запомнила эпизод около оружейной, когда Штеф наставлял на них троих пистолет. Тогда Вадик что-то сказал Штефу, что-то такое, что не говорят НЕ ЗНАКОМОМУ человеку. Олеся, к сожалению, не запомнила, что именно, она вообще плохо ориентировалась в событиях последних дней. Но тогда она точно обратила на это внимание. Следовательно, Вадик был знаком с Валерой, а она об этом не знала. Следовательно, он её давно обманывает. И чтобы не стать жертвой, не позволить ему манипулировать ситуацией, Олеся нанесла удар первой сразу же, как только представилась возможность.

Самое удивительное, что Бегемот не уволил её. Впрочем, Вадик уволился сам, и Олесе пришлось разыгрывать очередной спектакль – придумывать душещипательную сказку о кошмарной ссоре с подлым женихом, о его страшной измене, о том, что у неё случился нервный срыв и выкидыш. Конечно, все её сразу же начали жалеть. А вот милость Бегемота означало только одно – он НЕ БОИТСЯ её. Ха-ха-ха…

Только хорошо смеётся последний. Олеся не знала, что скоро расследование Бегемота, касающееся продажи бриллиантов населению, закончится успешно.

Все жалели её, а вот она не жалела ни о ком. Ни о Витьке – сам идиот, полез под пули. Никто её убивать и не собирался, ранили для нейтрализации, и всё. Ни о Валере-Штефе – его смерть вообще стала благом, поскольку огромный Витькин долг, как выяснилось, он никому не завещал. Таким образом, этот пресловутый долг умер вместе с кредитором и должником.

Закончились майские праздники, и их сменили насыщенные рабочие будни. Конечно, она некоторое время ещё останется на «Сладкоежке». А потом… потом будет видно.

Менеджер принёс очередную бумажку с цифрами – опять всё те же накладные… Хорошо, что дело с теми бумагами спустили на тормозах. Бандиты напали на машину – на них и списали всё.

Опять «яйцо шоколадное», «зефир», «шоколад Наташка»… Олеся уже не могла автоматически, как раньше, заполнять пустые места в шаблоне. Фамилия водителя… Какой-то Иванцов. Конечно, она наверняка видела его много раз. Грузополучатель – ПБОЮЛ Сырогон Б.Б. Ну и фамилия!

В то роковое утро понедельника Олеся была не в форме. Ведь в воскресенье прогремела вечеринка, приуроченная к её дню рождения – на ней-то Штеф и разыграл тогда комбинацию с подставой Витьки-лоха. А Олеся перепила, и даже похмелившись, с утра совсем ничего не соображала. А понедельник – день тяжёлый, и с утра посыпались заказы, приказы и ещё бог весть что.

Тогда она ещё не подозревала ни о каких алмазах, ни о каком «Шереметьево-плюс». Для неё что «Шереметьево-плюс», что «Бормотуха-минус», что «Головная Боль Факториал» – один чёрт. Поэтому, заполняя накладные, Олеся допустила не вынужденную описку. Груз в Шереметьево должен был везти водитель Иванцов, а в некое ООО «Призма» – Иванов. Олеся заполняла эти накладные не подряд, между ними в очереди стояла ещё одна. Менеджер торопил, и она вместо «Иванцов» в накладной до Шереметьево напечатала «Иванов».