Евгения Михайлова - Совсем как живая

Он доехал до своей станции метро, вышел на улицу, дошел до перехода, остановился… А почему он, собственно, приехал? Почему не остался ночевать на даче? Потому что там ему тоже плохо, захотелось побыть одному. А теперь он понимает, что ему остается или напиться до поросячьего визга, или удавиться в пустой квартире. Ему даже неохота ноги передвигать, чтобы преодолеть оставшиеся метры…

– Молодой человек, вас подвезти?

Рядом с Александром остановилась серебристая «Тойота», из которой ему улыбалась Надя, бывшая одноклассница.

Он улыбнулся в ответ, сел рядом с ней и почувствовал облегчение. Пусть несколько минут, но он отдохнет от самоистязания. Надя – позитивный, коммуникабельный человек. У них всегда были отличные отношения. Она бывала у них дома и после его женитьбы. Сама почему-то замуж не вышла, хотя была самой симпатичной девочкой в их классе. Они приехали к его дому слишком быстро. Александру очень не хотелось выходить из машины.

– Слушай, – осенило его, – может, зайдешь ко мне на полчасика? Чаю там выпьем, кофе… Бутылка вина хорошего есть.

– Не надейся, что откажусь, – рассмеялась Надя. – Мне как раз домой ужасно не хотелось возвращаться. У меня родители на даче.

– У тебя тоже? Надо же. Как в школе. Помнишь, мы как-то у меня собирались. Занятия уже начались, предки поехали на выходные что-то там доделывать, закрывать, а мы тогда первый раз вино купили.

– Да, хорошо было. В бутылочку играли, как дурачки. Ты один раз на меня попал. Ты меня обслюнявил.

– Ага. Я не умел целоваться. Марина научила.

Надя быстро взглянула на него, он отвел глаза. Она не знала, как выразить сочувствие его горю, он скрывал, что этого горя нет. Есть другое – пустота.

Они вошли в квартиру, Александр извинился за то, что не убирал, все заставить себя не мог.

– Да ты что! – удивилась Надя. – Тут же стерильно, как в операционной. Во всяком случае, по сравнению с моей квартирой, когда мамы нет.

Они смеялись, как когда-то, вспоминали забавные случаи, ели, пили вино. Потом помолчали. Вдруг Надя посмотрела на него внимательно и сказала:

– Вот сейчас ты такой, как всегда был. А когда я увидела тебя на дороге… Честно, испугалась даже. Измученный, осунувшийся, постаревший, что ли… Саша, тебе плохо? Хочешь, мы поговорим об этом? Должно помочь.

– Не знаю даже, о чем говорить. Ты же все знаешь, наверное, здесь все всё знают.

– Говорят, Марину убил какой-то знакомый?

– Какой еще знакомый…

– Ну, ты не можешь не знать. Ваша консьержка, к примеру, показания как свидетель давала, что Марину провожал какой-то мужчина. Я слышала, будто он даже до квартиры ее довел.

– Ой, эти сплетни. На Марину однажды напали хулиганы, прохожий ее отбил, довел действительно до квартиры…

– Саша, почему ты не хочешь мне правду сказать? Ведь известно, что Марину убил маньяк. Он ее преследовал… Ты как-то странно реагируешь. Как будто я хочу ее в чем-то опорочить. Она же не знала, что общается с маньяком. Мне очень жаль ее… и тебя.

– Я верю, Надя. Маньяк – не маньяк ну, какая теперь разница, зачем все это бередить…

– Вижу, ты хочешь заморозить себя в своем горе… Ты похож на человека, для которого все кончено. – Голос Нади зазвучал очень звонко, глаза ее странно блестели – не от вина, а как будто в них накопились слезы, которые никак не могут пролиться. – Тебе хочется думать, что Марина – святая… Конечно, она была очень хорошая и красивая… Только я, Саша, во время всей вашей совместной жизни глаз от вас не отводила. Я видела, как вы целуетесь под дубом у забора, как ты бегаешь к воротам по вечерам – смотреть, не идет ли она… И я видела, как она под тем же дубом целовалась с высоким симпатичным мужчиной. Наверное, это и был маньяк, потому что ее убили через несколько дней. Ну вот, я все и сказала. Чувствую себя полной скотиной. А теперь прогони меня. Потому что весело нам уже не будет. Раньше я тебе была просто безразлична, а теперь ты меня, наверное, возненавидел.

…Он не прогнал ее. И не возненавидел. Он понял, что пришло спасение: верная женщина, о любви которой он всегда догадывался, просто она ему раньше была не нужна. А теперь… Надя считает его безутешным вдовцом. А его предали, обманули. Может, кто-то и хотел убить Марину, кто-то ее спас, но она где-то там с любовником, не иначе. Целовались под их дубом! Вот в чем дело! Вот что терзает его и мешает дышать.

– Мне очень хорошо с тобой, – сказал Александр Наде на рассвете. Тут-то наконец и пролились ее слезы, сквозь которые она столько лет смотрела на него издалека.