Николай Рябов - Лето быстрых перемен

Памятуя о незыблемом правиле сыскарей, я сразу же расплатился: как знать, может, придется срочно уходить из ресторана и тогда излишняя поспешность привлечет ненужное внимание.

«Местечко для свиданий подходящее, – неспешно размышлял я, потягивая из бокала свой божественный напиток. – Сейчас красавица перекусит, а там, глядишь, подоспеет её приятель в «БМВ» или «Тойоте», и они укатят куда-нибудь подальше от любопытных глаз».

Вообще-то, мысль о принце в «БМВ» меня вовсе не радовала: если он действительно захочет увезти отсюда Гнедину, придется срочно искать подходящий транспорт, чтобы уточнить местонахождение их тайного убежища. Удастся ли тогда вовремя перехватить такси или частника – еще вопрос.

Похоже, Елена Гнедина по-прежнему никуда не спешила: глядя на отражение в зеркальной стенке, я увидел, как она неторопливо съела порцию какого-то супчика, и затем принялась за фруктовый салат или что-то в этом роде.

Минут через пятнадцать, когда ей принесли десерт, мой бокал был осушен до дна, а в вазочке сиротливо лежали несколько орешков.

Круглолицый уже начал вопросительно поглядывать в мою сторону, ожидая, что я закажу чего-нибудь еще, но жевать мне сейчас совершенно не хотелось, а пить больше выпитого не позволял здравый смысл. По мне, так нет ничего более жалкого и потешного, нежели детектив, которого в ответственный момент неудержимо тянет в сортир.

Я решил не злоупотреблять чужим гостеприимством и покинул заведение.

Ожидание на улице затянулось минут на двадцать. Вопреки моим надеждам, в ресторан к Гнединой так никто и не приехал и, пообедав, она продолжила свою ленивую прогулку.

В течение следующего часа мы с Еленой Константиновной успели пройтись по Старому Арбату, а затем, всё также не торопясь, вернулись на Тверскую, где заглянули в два-три магазина модной одежды. Она кое-что себе купила.

Пакет с покупками, вероятно, не слишком обременял мою подопечную, потому что, вместо автостоянки, Гнедина прямиком направилась в Дом игрушки, в котором провела ещё, минимум, сорок минут.

Большую нарядную куклу и пару других коробков с подарками довольные продавцы упаковали в огромный полиэтиленовый пакет. Только после этого Елена Константиновна решила, что её ручная кладь чересчур объемна и вернулась на автостоянку к «Брабусу».

Моё предположение насчёт того, что теперь она поедет домой, оказалось ошибочным. Вместо Фрунзенской набережной, Гнедина погнала своего серебристого красавца в сторону Охотного ряда и минут через двадцать пять припарковала машину на Солянке, в сотне метров от салона красоты с романтичным названием «Изабель».

Красота требовала очередных жертв, и Елена Константиновна не поскупилась, проведя в салоне два часа. Само собой, я убедился, что эти сто с лишним минут банкирская супруга никуда не отлучалась, терпеливо высиживая положенное время у своих мастеров.

По-видимому, сидение в «Изабель» навело Гнедину на мысли о семье и домашнем очаге, потому что после салона мы проехались по продовольственным магазинам. В результате багажник «Брабуса» потяжелел на добрых тридцать-сорок килограммов, причём самой заметной покупкой стал астраханский арбуз, который размерами не уступал ядрам кремлёвской Царь-пушки.

К счастью, продмаги были последним всплеском дневной активности Елены Константиновны и после них мы, наконец, повернули в сторону «Камелота».

В вечерних сумерках, которые быстро сгущались над столицей, огромные окна жилого замка светились довольством и уверенностью в завтрашнем дне. Глядя на эти бесчисленные яркие прямоугольники, я думал о банкирской супруге и её виртуальном любовнике, который сегодня почему-то никоим образом не намекнул о своём существовании (несколько коротких и спокойных разговоров Гнединой по мобилке не в счёт). Впрочем, в жизни всякое бывает, и то, что не произошло во вторник, вполне могло случиться в среду.

Поскольку я понятия не имел, когда Гнедин вернётся с работы и не пожелает ли его супруга съездить нынешним вечером куда-нибудь ещё, пришлось караулить под стенами «Камелота» до половины двенадцатого. Именно в это время прозвучал долгожданный звонок банкира с известием о том, что он уже поднимается в лифте к своей квартире.

Во вторник я намеренно не звонил Юльке, а в среду она позвонила сама. Когда в трубке раздался её глубокий бархатистый голос, сразу стало ясно, что прошлые обиды уже забыты.

– Как настроение? Твой отпуск ещё в опасности? – ехидные Юлькины интонации быстро настроили меня на оптимистический лад.