Наталья Андреева - Пробка

— Странно… — задумчиво сказал Петров. — У ее старшей сестры двое.

— Ну и что?

— Значит, с наследственностью все в порядке. Может быть, Нина серьезно болела, и это стало причиной бесплодия?

— Я-то откуда знаю! — резко сказал Греков.

— А ты не говорил с врачом?

— Ну что ты ко мне пристал?! При чем здесь это? Она умерла, понимаешь! Теперь то, чем она была больна, не имеет ни малейшего значения!

— Ты знаешь, что Михаил Одинцов, покончивший с собой в конце этой зимы, тоже страдал бесплодием?

— На что ты намекаешь? — насторожился Юрий.

Петрова явно занесло не туда. Надо его притормозить.

— Я не намекаю. Я просто констатирую факт.

— Констатировать факт — это моя работа, — напомнил Греков.

— Юра, не злись, просто я пытаюсь понять, почему эта женщина едет рядом. — И Петров через его плечо посмотрел на красный «ягуар».

— Быть может, она сумасшедшая? Маньячка?

— Одинцова? Она по образованию психолог.

— По-твоему, психолог не может сойти с ума?

— Всякое бывает. А что ты так разволновался? Я просто ищу…

— В данном случае ты ищешь аналогию.

— Быть может, они ходили в одну и ту же клинику? Михаил Одинцов и Нина?

— Где их и довели до самоубийства? Какая чушь! — Греков чуть не рассмеялся.

— Почему ты так думаешь? — тихо спросил Петров.

— Потому что… Если уж Одинцов и ходил по врачам, то, учитывая, сколько у него было денег, это были отнюдь не те врачи, к которым обращалась моя жена!

При этих словах Володя Петров как-то странно посмотрел на друга и, кажется, усмехнулся.

— Что? Что такое? — заволновался Юрий.

— Ты так хорошо знал свою жену? — вдруг тихо спросил Петров.

— Послушай, давай поговорим о чем-нибудь отвлеченном. Не о Нине.

— Хорошо, — охотно согласился Петров. — Я расскажу тебе одну презанимательную историю. На первый взгляд она может показаться фантастической, и если бы я не знал на сто процентов, что так было на самом деле, не поверил бы ни за что! Это история самой невероятной карьеры. Не просто из грязи в князи. С самого дна, из отбросов общества — на вершину социальной лестницы, где слава, почет, уважение. И деньги. Интересно послушать?

— Ну, давай, — кивнул Греков.

О чем угодно, только не о Нине. Пусть Володька немного его развлечет. Поток машин движется очень уж медленно, но на кольцевой так бывает. Где-то, на выезде с крупной магистрали, вливается большой ручеек и движение начинает тормозиться. Как только они минуют опасный участок, вновь поедут быстро.

Через какой-нибудь час будут на месте. Через какой-нибудь час…

— Ой, девочки-и-и… Давайте помянем нашу Нину-у-у…

Всхлипывания.

— Да. Пусть земля ей будет пухом!

— Хорошая была женщина.

— Да, да. Не чокаясь.

Коллектив, в котором когда-то работала жена Грекова, приехал на похороны почти в полном составе. Библиотека была небольшая и располагалась не в отдельном здании, а на первом этаже жилого дома. Штат состоял из девяти человек, но зачастую работало гораздо меньше людей, потому что зарплата была маленькая, соответственно текучесть кадров — большая. Даже те, кто работал недавно, покойницу хорошо знали. Хотя вот уже шесть лет как Нина перешла в разряд домохозяек, она по-прежнему приезжала в библиотеку: привозила торт к чаю или шампанское к празднику, устраивала посиделки.

А работу свою Нина очень любила и после замужества бросать ее не собиралась. Два года ездила в Москву, к девяти часам, и ни разу не опоздала, хотя, добираться приходилось двумя видами транспорта аж полтора часа. Но Нина была энтузиасткой.

В конце концов, практичный Юрий Греков возмутился и сказал:

— Скоро ты будешь тратить на дорогу больше, чем зарабатываешь. Извини, но я не вижу в этом никакого смысла. В Зеленограде тоже есть библиотеки. Если уж ты так хочешь…

— Я хочу работать в этой библиотеке, — тихо сказала Нина.

— А какая разница, эта или та?

— Для тебя — никакой.

В самом деле, Греков никак не понимал привязанности жены к коллегам. Обстановка в любом женском коллективе достаточно напряженная, эти же выясняли отношения все время, без передыха, и всегда на повышенных тонах. На взгляд Юрия Грекова, делить им было абсолютно нечего — зарплата мизерная, работа скучная. Но женщины это женщины, склоки и сплетни — их стихия. Юрий Греков откровенно не любил бабья.

Консерватизма жены он понять не хотел, а Нина просто боялась любых перемен. Жена предпочитала ездить на старую работу, а не найти новую. Она ходила в этот «гадюшник», как в сердцах называл его Греков с упорством мазохиста, который хочет, чтобы его изо дня в день пытали и били плетьми.