Фридрих Незнанский - Принцип домино

— Ах это… — протянула она. — Но с ним же все в порядке, я потом узнавала.

Он еще внимательнее посмотрел на нее. «Узнавала…» Значит, совесть в наличии. И вообще она ему нравилась.

— Но вы же нарушили инструкцию, — сказал он. — Почему?

Только теперь она опустила свои большие и ясные глаза и стала перебирать пальцами края клеенки.

— Меня заставили… — тихо сказала она.

Вот оно что, подумал Померанцев, ощутив, как по спине пробежали мурашки. Все становилось на свои места.

— Заставили? — деланно удивился он. — Кто, родители?

— Нет, — покачала она головой. — Один человек. Он подошел в тот момент, когда я собиралась на выезд в детсад к этому мальчику. И стал говорить, будто он рекламирует эту платную клинику, а она действительно у нас самая лучшая, с английским оборудованием… Я сначала удивилась, откуда он знает, куда и на какой вызов мы едем. Да и вид у него… Знаете, уголовник какой-то. А потом, когда я сказала, что не могу, не имею права, он мне ответил, что тогда очень нехорошее случится с моей дочкой, которая в это время находилась у мамы в Химках… Я живу одна, и для меня Ниночка и моя мама — это все, что у меня есть. И еще он сунул мне конверт. Я потом, когда он ушел, открыла и увидела там двести долларов. Для меня это огромная сумма.

— Вы можете его описать?

— Смутно… знаете, невысокий, коротко стриженный, узкоглазый, скуластый. Я как увидела, подумала, что вылитый Чингисхан.

— Больше вы его н? видели?

— Нет… Да я уже почти и забыла эту историю.

— Вы эти деньги потратили?

— Нет, что вы! Эти двести долларов до сих пор у мамы дома лежат. Я приказала их не касаться. Хотела их сдать в милицию, но побоялась. Еще привлекут к ответственности как взяточницу…

Она осторожно взглянула на Померанцева: не смеется ли?

— Вам придется передать эти доллары нам. Они нужны как вещдок…

— Как что? — не поняла она.

— В качестве вещественного доказательства. Где сейчас находится ваша дочка? — спросил он после паузы.

— У мамы в Химках, как и тогда. А что?

— Боюсь, вас подстерегает серьезная опасность… — сказал он, помедлив. — Найдется место где-нибудь за городом, куда вы с дочкой и мамой можете сегодня же выехать на пару недель?

— А что, это в самом деле серьезно? — спросила она, глядя на него с тревогой.

— Не хотел бы вас пугать, но… Возможно, вы слышали про расстрел медиков в морге на Пироговке?

— Да, ужасно, мы видели это по телевизору… Говорят, маньяк какой-то, это правда?

— Не буду рассказывать подробности, но то, что скажу, должно остаться между нами. Они там производили вскрытие тела медсестры Антоновой, которую застрелили до этого. Той самой, что делала уколы этому Игорю Макарову. Так вот, ей подсунули ампулы с фальшивым препаратом. В результате пришлось вызывать «скорую», то есть вас и вашу бригаду, к нему в детсад. Это все, что я могу сказать… Но вы мне еще не ответили. Вам есть куда сейчас же уехать с дочкой и матерью?

— Сразу и не соображу… — Она спохватилась, ее широко раскрытые от ужаса глаза налились слезами, она помотала головой. — Есть тут, за Клином, одна деревня, где живет моя крестная… Только туда долго добираться.

— Сейчас же звоните матери и скажите, пусть не откладывая берет внучку, самое необходимое, включая эти двести долларов, и едет до платформы электрички в Химках. И там ждет вас на платформе. Я вас туда сейчас повезу. Оттуда вы доберетесь до Клина, и сразу поезжайте к своей крестной в деревню. И скажите, чтобы ваша мама держалась только людных мест. А я переговорю с вашим начальником.

Начальнику смены долго объяснять не пришлось. Он сразу отпустил Наталью Самохину, велев ни о чем не беспокоиться.

Померанцев довез ее до Химок, где перепуганная мать сначала стала задавать вопросы дочери, потом замолчала и заплакала.

— Вот те двести долларов, — сказала Наташа Померанцеву, передав ему конверт. — Мы их не трогали. Я только посмотрела и сразу спрятала.

Когда Померанцев возвращался назад, ему позвонил на сотовый, как и договорились, начальник смены со «скорой».

— Наташу тут только что спрашивали, — сказал он. — Сразу, как вы уехали, приходил какой-то парень татарского типа, стриженый и невысокий. Стал качать права. Мол, он ее близкий друг, а к ней, мол, приезжал ее хахаль. Я его прогнал. Потом позвонил кто-то явно другой, голос вежливый и интеллигентный. Ему я сказал, как мы с вами договаривались, что она на выезде, когда вернется — неизвестно. Вызовов у нас и правда много. У нее хоть все нормально? Они хорошо доехали?