Фридрих Незнанский - Принцип домино

— Это не телефонный разговор… — пробормотал Олег Иванович, явственно вспомнив ее сначала за ресторанным столиком, потом выходящей из кабинки мужского туалета.

— Да ладно тебе… Это ж сотовый, кто там, у тебя, услышит. Жены, что ли, боишься? Или секретарши? Сам-то небось не против, а? Думаешь, я не видела, как ты на меня старался не смотреть? Ну так что? Могу приехать прям сейчас. Только пропуск мне закажи. Секрету тку свою куда-нибудь отправь. Слышишь? А будешь долго думать, могу и передумать. И потом даже не проси.

— Позвони мне попозже… — приглушенным и дрогнувшим голосом сказал Олег Иванович, уже боясь, что она выполнит угрозу и больше не позвонит. — В конце дня, после семи, хорошо? Здесь никого не будет.

— Что-что? — спросила она. — Погромче, плиз…

— Позвоните мне в конце дня, — громко сказал Олег Иванович, в очередной раз обозвав ее про себя сучкой, поскольку она конечно же все хорошо слышала.

Юля отключила сотовый и откинулась на подушки, переведя взгляд с сидевшего напротив Савелия на стоявшего в отдалении здесь же, в спальне, широкоплечего молодого человека, одетого в деловой костюм и с прилизанными густыми волосами, стянутыми сзади в тугой хвостик, и чем-то похожего на американского киноактера Ди Каприо. Она была в прозрачной комбинации с просвечивающими сквозь нее ажурными черными трусиками.

— Ну что? — спросила она. — Здорово я его завела? Что вы на меня так смотрите?

— Нормально, по-моему… — кивнул Савелий. И вопросительно посмотрел на молодого человека, который не без усилия оторвал взгляд от заветного темного треугольника, просвечивающего в ее утреннем наряде.

— Необходимо, чтобы это было четко заснято, — сказал он. — Мы дадим вам портативную видеокамеру, которую нужно правильно установить…

— Ой, только не это! — жеманно сказала она, томно поднявшись с постели. — Никакой такой техники, предупреждаю сразу… я все равно в ней ничего не понимаю! И понимать не хочу.

Молодой человек пристально посмотрел на Савелия, и тот сразу же вскочил, засуетился, замахал руками…

— Как это не хочешь понимать? Как это не хочешь? Есть такое слово: надо.

— Сейчас уже я хочу только Олежку! — капризно заявила она. — И никаких съемок. Он так на меня тогда смотрел… Потом старался не смотреть… Не буду же я снимать, чем занимаюсь с любимым человеком, верно? — Она обратилась на этот раз к гостю. — Вас, кажется, Саша зовут, я не ошиблась?

— Вы не ошиблись, — подтвердил тот.

— Вам, наверно, все девушки уже говорили, что вы похожи на Ди Каприо, угадала? — Ее глаза лукаво округлились и повлажнели.

— Говорили… — сдержанно кивнул Саша: — И не только девушки.

— Ой, и взрослые тетки тоже? — Она прижала кулачок ко рту. — Извините, я пошутила. Вот скажите: если вас будут снимать на видео в постели с любимой девушкой, вам это очень понравится?

Он ничего не ответил и только снова внимательно посмотрел на Савелия. Тот, спохватившись, всплеснул руками:

— О чем ты говоришь?

— А у вас, Саша, есть любимая девушка? — проникновенно понизила голос Юленька. — Вы мне так и не ответили.

— Есть, — кивнул он.

— Одна или несколько? — не отставала она. — Наверно, отбоя от них нет, я правильно говорю?

Юля! — строго сказал Савелий, которого буквально бросило в пот. — Не забывайся! И не отвлекай нашего гостя от дела.

— Хорошо. Не буду, не буду отвлекать от дела… — многозначительно сказала она, не переставая улыбаться Саше.

— Я вам все объясню и покажу, — сказал Саша невозмутимо. — Это очень небольшой аппарат… Не больше коробка спичек.

Она ломалась еще с полчаса, потом три часа принимала ванну и прихорашивалась, час собиралась и, наконец, собралась, положив видеокамеру себе в сумочку. Саша и увязавшийся с ними Савелий, чтобы убить время до вечера, заехали в итальянский ресторан, где она потребовала жареной картошки, а удовлетворилась пиццей и цыпленком с грибами. Но времени было навалом, и они заехали в Дом кино, где Савелий около получаса обнимался и лобызался со всеми встречными и поперечными, как правило старше шестидесяти, прежде чем они добрались до тамошнего ресторана, где он снова обнимался и лобызался с другими, уже подвыпившими одуванчиками под семьдесят, которые шепотом его спрашивали, кем приходится ему эта девочка. А услыхав, что нет, не внучка, просили познакомить. Потом в фойе его отвели в сторону другие одуванчики: все, как один, толстенькие и лысенькие, и он, тяжко вздохнув, подписал некое коллективное письмо деятелей искусств в защиту честного предпринимателя, бизнесмена и общественного деятеля Льва Разумневича.