Алексей Биргер - Тайна взорванного монастыря

- Ну? - спросил отец. - Оттаиваешь помаленьку?

- Угу, - кивнул я. Такая вдруг волна пошла, что я не мог ни рукой, ни ногой пошевелить.

- Оттаивай, оттаивай, - сказал отец. - Силы тебе ещё понадобятся, домой не скоро доберемся.

Он так уверенно говорил про возвращение домой, что мне стало совсем спокойно.

А тут бандит в дверь стукнул и крикнул:

- Эй, вы что там делаете?

- Согреваемся, чтобы в сосульки не превратиться, - ответил отец. - Это ведь можно?

Бандит буркнул что-то, и, похоже, отошел. Не стал орать, чтобы печку загасили. Да ему и самому, небось, не интересно было, чтобы мы окоченели, ведь он нас обменять собирался на всякие важные для него штуковины.

- А теперь, - сказал отец, опять подсаживаясь ко мне, - рассказывай, как у вас с Гришкой было дело.

И я стал рассказывать, от и до. Отец слушал, не перебивал, только иногда головой покачивал.

- Да уж, - сказал он, когда я закончил. - Что называется, "свинья грязи сыщет", - отец часто поговорками объясняется, то, так сказать, нормальными, то смешными, которые мы делаем из нормальных, "Под лежачий камень гром не грянет", например (это у нас называется "игрой в перевертыши", и иногда мы целыми вечерами веселимся). - И почему ты не остался? Ведь было ясно, что Гришка сунется туда, где тебе делать нечего!

- Вот потому и не остался! - сказал я. - Позволю я дурить себя, как маленького!

Отец поглядел на меня.

- М-да. Думаю, если б Гришка так не спешил, он бы обязательно одеяло откинул и понял, какой подвох ты ему готовишь. Но видик у тебя, однако, в этой Гришкиной амуниции!.. Прямо...

- Чучело гороховое, - подсказал я.

- Приблизительно, - отец прищурился. - Но скорей уж, смоляное чучелко. Ты и прилипчив, как оно. Вон, как к Гришке прилип!.. А теперь запомни как следует. Многое из того, что ты узнал от Гришки, нельзя рассказывать никому. Понял, никому! И про этого... Пельменя... и про то, что ты насчет распятия слышал...

- Совсем никому? - спросил я. - Даже Борьке?

- Ну, Борьке можно, - согласился отец. - Но при этом предупреди его, чтобы он держал язык за зубами.

- Так что же можно рассказывать - в смысле, милиции и прочим? спросил я.

- Да лучше ничего, - ответил отец. - Вы с Гришкой играли в поход - и вдруг, когда вы добрались до валунов, он занервничал и помчался назад. По пути ты подслушал его разговор с Алексеем Николаевичем, что тебя лучше забрать, потому что назревает нечто опасное. Что именно - ты не понял. Но ты обиделся на Гришку, да и любопытно было узнать, что же происходит, вот ты и забрался в багажник, и сидел там, пока тебя не обнаружили. Вот и все. Понял?

- Понял... - сказал я.

- Отлично. А теперь вытягивай ноги на лавке и отдохни. Нам ещё какое-то время придется подождать.

Я думал, что мне глаз не сомкнуть, от страху и после всех волнений, а оказалось, я очень даже могу уснуть, возле каменки отогревшись, и вообще. Я хочу сказать, отец так спокойно говорил о том, что будет после, что я как-то совсем успокоился. Ну, раз он мне что-то запрещал рассказывать милиции, а что-то разрешал рассказывать Борьке, то, значит, он был уверен на все сто, что и с Борькой, и с милицией мы очень скоро увидимся, так ведь получается? Ну, и ко мне эта уверенность перешла, и так она меня согрела, не хуже тепла, которым обшивка бани пыхала, что я уснул без задних ног, и хоть пушками надо мной стреляй - я бы все равно не проснулся. Вот как бывает, оказывается!

А когда я открыл глаза, то решил сперва, будто я начал сны видеть. Я ведь вырубился так, будто словно провалился куда-то, и никаких сновидений не было, но я достаточно соображал, чтобы помнить: уснул я на деревянной лавке в натопленной баньке, а теперь тоже было тепло, но при этом мотор урчал и меня слегка встряхивало, и лежал я на чем-то мягком, хотя до меня почти сразу дошло, что я лежу на заднем сидении Гришкиного "москвичонка", а две темных головы передо мной - это сам Гришка и отец, Гришка - на месте водителя, а отец - рядом. Было уже темно, но ведь зимой очень рано темнеет, поэтому сейчас могло быть и пять вечера, и девять, и вообще полночь. Но я подумал, что мне это неважно, раз я все равно сны вижу, я сам могу назначить, сколько сейчас времени, вот и все.

Отец и Гришка сперва молчали, а потом отец сказал:

- Смотри-ка, что это там за огни впереди?

- Это ведь на выезде на шоссе, да? - уточнил Гришка. И усмехнулся. Нас, наверно, встречают, с иллюминацией.

- Точно, - проговорил отец. - Скорей всего, началась облава на бандитов.

- Я ж просил их подождать... - пробормотал Гришка.