Фридрих Незнанский - Опасное хобби

Война, конечно, штука безжалостная, но чтоб из-за каких-то картинок убивать своих… Но потом вспомнил Никифоров, что убирали людей и за меньшее — за невольно оброненное не то слово, за строптивый характер. А тут — старые мастера, каждый автограф которых — бесценен.

На самом дне папки лежала записка, написанная карандашом:

«Эти рисунки найдены мною, художником Конст. Грачевым, в подвале полностью разрушенного дома в гор. Дрездене в мае 1945 г. Вероятно, они принадлежали частному владельцу, каким-то образом связанному с Дрезденской галереей, установить личность которого мне не удалось. Поскольку рисунки имеют высокую художественную ценность, я не счел возможным передать находку представителям военной администрации, потому что все переданное мною прежде бесследно исчезло и на мои вопросы я вразумительного ответа не получил ни от кого. Рассчитываю данные рисунки передать лично в один из наших музеев.

И ниже — тоже карандашная приписка:

«Иван, у меня к тебе убедительная просьба: что бы ни случилось со мной, сохрани. Костя».

Вот теперь окончательно дошло до Никифорова, что Костины опасения были далеко не беспочвенны. Вероятно, его уже дергали «околыши», а чем это окончилось — известно. Теперь взялись, значит, и за знакомых.

И тогда капитан Никифоров сделал так, чтобы ни одна живая душа не смогла узнать, где спрятаны рисунки. А возможностей у коменданта маленького немецкого городка в этом смысле было немало. Недаром же капитан добрую половину войны прослужил в разведроте.

Полина Петровна вышла из лифта на четвертом этаже, опустила тяжеленную сумку возле дверей на вытертый коврик и позвонила. Подождала и снова нажала кнопку звонка. Но за дверью было тихо, и, похоже, никто ей открывать не собирался. Поворчав, что вечно у старика свои причуды, и чем дольше он живет на свете, тем их больше, и это никогда не кончится, она полезла на самое дно большой хозяйственной сумки, где лежали ее ключи, которыми она в последнее время и не пользовалась. Старик практически не выходил из дома, все возился со своими картинами, снимал их со стен, что-то делал с ними и снова вешал, но уже в другом порядке. Словом, чудил.

Полина Петровна работала у старика приходящей домработницей, и ей это было очень удобно, потому что сама она жила в доме напротив — ходить недалеко, а за ее не Бог весть какие тяжелые труды: прибрать, обед приготовить, — старик платил хорошо. И все бы славно, кабы не эта его старческая забывчивость. А уходишь, зачем же дверь на все замки-то запирать, если знаешь, что домработница должна прийти и у нее только три ключа имеются? Сколько раз уже так бывало! Вот и сейчас…

Женщина вставила первый ключ в английский замок, повернула его безо всякой надежды, просто на всякий случай… и дверь открылась. Что такое?! Вот уж истинно, захочет Бог наказать кого, так перво-наперво памяти лишит. Неужто ушел и про ключи свои забыл?.. Чудак-человек…

Она отнесла сумку на кухню и поставила на пол возле стола, чтобы разобрать принесенные продукты и разложить их в холодильнике. Тихо в доме, ушел, значит, куда-то по своим собирательским делам. Старик коллекционировал картины, и много их у него было — вон все стены в четырех комнатах завешаны, даже пыль с их рам стирать неудобно, приходится с пылесосом чуть не под потолок лазать, а Полина Петровна уже далеко не молода, ей такие физические упражнения совсем ни к чему.

Какой-то непонятный запах беспокоил обоняние. Быстро догадалась домработница: наверняка опять свет отключали, а старик оставил в холодильнике суп, который она сварила ему еще в среду. Вот и завоняло. Ома заглянула в холодильник. Суп так и стоял в кастрюле, как она оставила, но запах шел не отсюда. Значит, что-то другое. Но что?

Полина Петровна медленно пошла по комнатам, заглядывая во все углы, может, старик мышеловку поставил да забыл? В дальней комнате, кабинете старика, запах усилился. Полина Петровна огляделась, и глаза ее, уткнувшиеся в угол, где стояли высокие напольные часы с мелодичным звоном, буквально остекленели от ужаса.

Сами часы не стояли привычно в углу, а лежали на полу с выбитым стеклом у маятника и циферблата. Осколки валялись на полу, а прямо на них с запрокинутой головой, в распахнувшемся халате, открывшем желтые голые ноги, лежал хозяин квартиры. Лежал навзничь, будто его опрокинули сильным ударом в грудь, и под затылком его темнела целая лужа застывшей крови.