Алексей Биргер: Зола

... - Что такое? - спросил Стасик, когда Вика вошла. - О чем вы говорили?

- О том, что он нас гонит прочь, - сказала Вика. - Говорит, если мы не уберемся побыстрее, то нам будет плохо. Видно, кто-то едет сюда. В общем, одеваемся!

Стасик вскочил с кровати и быстро стал одеваться.

- Видно, это как-то связано с телефонным звонком, - сказал он.

- Да, он о чем-то серьезном говорил по телефону, пока я мылась, сказала Вика. И, одеваясь с не меньшей скоростью чем Стасик, добавила, подтягивая и расправляя колготки. - Теперь я знаю тайник, в котором у него деньги лежат.

- Он достал их при тебе?

- Да. Видно, тоже хочет смыться. Но уже после нас.

Стасик вздохнул и с сомнением покачал головой.

- Не до денег сейчас, ноги уносить надо, пока целы... Да и не справимся мы с ним.

- А если бы и справились, то нас бы собака не выпустила, - сказала Вика. - Стрелки мы никакие, а собака на месте сидеть не будет. Она нас в клочья издерет, пока мы в неё попадем, - она тоже вздохнула. - Жалко. Деньги большие.

Взрывник стоял у окна и барабанил пальцами по стеклу. Когда полностью одевшиеся ребята вышли из каморки, он резко повернулся к ним.

- Готовы?

- Да, - сказал Стасик.

- Пойдем, провожу, - он перехватил взгляд Вики, смотревшей туда, где, когда она уходила, на столе лежала пачка банкнот, и ухмыльнулся. Переживаешь? Нельзя вам такие деньги иметь. Испортят они вас.

- Но у нас вообще почти ни копейки... - рискнула заметить Вика.

- Так выдам вам пятьдесят рублей, на дорогу. Этого более, чем достаточно. Пошли.

Он вывел их за калитку и показал рукой.

- Пойдете вон в том направлении. По утоптанной дороге, чтобы ваших следов не оставалось. Идти часа три. Там в полустанок уткнетесь, электрички до часу ночи ходят, а сейчас восемь. Нормально успеете. Можно за час дойти до полустанка на другой ветке, ближней, но там раза два поворачивать надо, да и... Словом, на пути к ближней ветке засечь вас могут, а на пути к дальней никто не засечет. Топайте. Ну!

Стасик и Вика побрели прочь, а взрывник, чуть подождав, пока они растворятся в темноте, вернулся в дом, по пути потрепав пса:

- Отпустил бы я тебя, да ты ведь все равно от меня не уйдешь.

Он прошел в каморку, снял белье, оставленное нежданными гостями неубранным, комом запихнул его в комод. Развернул свернутый в рулон коврик, закрыл им диван. Его пальцы при этом что-то нащупали. Он включил верхний свет и разглядел пятно крови, ставшее темным и почти неразличимым на темном ковре в узорчатых разводах. Некоторое время он, задумавшись, глядел на это пятно - глядел так пристально, что оно начало двоиться у него в глазах. Тогда он выключил свет в каморке, вернулся в большую комнату, стал расхаживать по ней широкими кругами. Он явно нервничал.

- Ты там? - спросил он, когда оказался возле угла, в котором обитал паук. - Все плетешь свои силки? Боюсь я, недолго тебе осталось. Разорят твое хозяйство. Без злого умысла, а так... со мной разбираясь. Зря я впутался в это дело, зря. И Жихарь, с его хитрыми планами, на которые он так полагался, слишком явно обозначил мое участие в этой истории. Раз звонят мне, его разыскивая - значит, дело плохо. Значит, и меня за жильца не держат. То есть, или заказчики вот-вот подъедут, или друзья этого гребаного Изотова - пытаться вытрясти из меня, кто заказчик. Ну, если б Жихарь сейчас здесь раненым валялся, было бы ещё хуже. Впрочем, не валялся бы он...

Он помолчал немного и продолжил.

- Спросишь, почему я парня с девкой отпустил? А куда мне девать их было? Прикончить - себе дороже. Оставить - я бы ими прикрыться не сумел. И вообще, раз я один, то, может, и выкручусь. Все знают, что я не из болтливых, и дело свое отменно знаю, поэтому могу ещё пригодиться живым. А застань со мной ещё двух свидетелей - всем нам точно бы не жить. Что знают трое - знает весь белый свет, поэтому, когда свидетелей трое оказывается, то лучше всех троих прибрать. Но, главное...

Он опять примолк, собираясь с мыслями.

- Но, главное, взгляд ее... Взгляд влюбленной девки, которым просто так не посмотрят. И на меня никто так никогда не смотрел. Я... сам понимаешь, имел дело с бабами, по молодости лет, и в разных фильмах всякое видел, но такое... Я, если хочешь, впервые это живым увидел, когда люди светятся, а не просто трахаются, и сами красивы становятся, и все у них красиво получается... Будто, кроме них, никого на свете нет. А ведь падкая девчонка на деньги, и клюнула, и мог бы я ее... Да, раздвинула бы она ноги. Но ведь не на меня глядела бы, вот так обжигающе, а вот на эту пачку долларей... На хрена мне такое надо? Вот кого в жизни надо было выглядывать - девку, у которой темный огонь будет в глазах появляться при взгляде на тебя, и этот огонь тебя от всего охранит, а для других в лютый пламень разгорится. Испепелит... А теперь, если не повезет мне, то это я стану золой и пеплом. И знаешь, что обидно? Ее глаза вспоминаю, и понимаю, что давно уже золой и пеплом стал - жизнь порх и прогорела, и только ветром прах с кострища уносит. Скажешь, чего ж ты сам прошляпил, чего по бабам не гулял? Да можно тысячу шлюх поиметь, и шубами с шампанским их заваливать, и все это в песок уйдет. Тело купишь, а взгляд такой - нет. Отдать жизнь за единственный взгляд, так выражаются?.. Была, знаешь, в древности тетка, которая на родной город в последний раз оглянулась, в глазу удержать, несмотря на запрет - и соляным столбом стала. Вот так и я - оглянулся не вовремя, и понял, что давно на прах и золу изошел...