Чингиз Абдуллаев - Мистерия эпохи заката

Но самое поразительное событие произошло тридцать первого декабря, когда, выступая по телевидению, Борис Ельцин неожиданно объявил о своей отставке. Никто, из хорошо знавших президента России не мог поверить в такой его шаг. Инстинкт власти, казалось, был у него в крови. Этот политик отринул свою партию, не остановился перед развалом собственной страны, расстрелом парламента, убрал в решающий момент ближайших соратников, устроил чехарду со сменой кабинетов министров — и все во имя собственной власти. И вдруг собрался добровольно уйти со своего поста. Я полагаю, что этим своим запоминающимся политическом жестом он вошел в мировую историю. В истории России ни один правитель добровольно не покидал своего поста. А Ельцин сделал это тридцать первого декабря девяносто девятого года, передав управление государством своему преемнику. И хотя он сделал это во многом под давлением целого ряда внутренних и внешних обстоятельств, тем не менее его царский жест остался как один из самых запоминающихся эпизодов в политической жизни страны.

Но самым поразительным в этой истории было поведение самого Ельцина и его преемника. Поразительно, что Ельцин, который был настоящим византийским правителем, самовлюбленным, властным, не терпящим никаких ограничений, жестким, даже жестоким, когда требовала ситуация, вдруг принял такое решение. И так же поразительно, что Путин, которому предложили стать президентом, отказался от такой чести. Можете ceбе представить? Отказался, честно признавшись, что не готов взвалить на себя такую ношу. Но Ельцин уже принял решение. Во второй раз Путин не сумел отказаться. И с двенадцати часов дня тридцать первого декабря девяносто девятого года стал исполняющим обязанности царя или президента, что для России в общем-то одно и то же. Только Путин стал не управдомом из комедийного фильма. Он оказался тем самым человеком, который начал выводить свою страну из затяжного кризиса девяностых годов. Оказался именно тем лидером, прихода которого так ждали. После демагогического и трагического болтуна Горбачева, после правления царя-самодура Ельцина на трон взошел прагматик и рационалист, к тому же выходец из КГБ. Он не обладал такой яркой харизмой, как у Ельцина, не прошел такой долгий путь к власти, как Горбачев, никогда не руководил городом или областью, работая лишь на вторых ролях у Собчака в Санкт-Петербурге, но оказался государственником и патриотом своей страны в лучшем понимании этого слова, человеком, которого все ждали.

Наш автомобиль направлялся на юг. На часах было около трех. Вот таким длинным получился этот день. Я пытался сосредоточиться, немного успокоиться, но сидевший впереди Альберт Ромуальдович потребовал, чтобы Гарри остановил автомобиль. Он вышел из машины и, обойдя ее открыл заднюю дверь.

— Пересаживайтесь, на мое место— потребовал Альберт.

Я покорно вылез, пересел на его место рядом с водителем. Пусть теперь ищет свой чемоданчик палача. Как только я уселся, Гарри тронулся с места. Альберт Ромуальдович уже сидел на моем месте и проверял пульс нашей пациентки.

— У нее все в порядке, — заверил он меня через некоторое время. — Теперь мы можем ее разбудить. Нам даже немного повезло, ведь в самолете пришлось бы прибегать к более сильным средствам.

— Лучше бы мы нормально приземлились в Испании, — недовольно заметил я. Это тоже было мое алиби. Он ведь все видел. А я действительно старался изо всех сил, чтобы увезти нашу пациентку как можно быстрее из больницы в Орлеане, где ее могли привести в сознание и без помощи нашего врача. Я все сделал для этого. И о моих успехах наш доблестный эскулап уже доложил нашему боссу. Теперь Артур не посмеет высказать свои подозрения, даже если они у него вдруг появятся.

— Конечно лучше, — согласился Альберт Ромуальдович, — но ничего страшного. Мы все равно сумеем ее разбудить. Нам эта спящая красавица нужна только на время. А потом пусть спит сколько захочет. — Он неожиданно улыбнулся: — От вас так пахнет виски, словно вы настоящий алкоголик.

— Это из-за аварии в самолете. — Я вдруг подумал, что хозяин автомобиля, тот самый «хомячок», который продал нам микроавтобус, мог тоже уловить этот запах и решить, что я просто пьяный кретин. Поэтому-то и смотрел на меня с таким изумлением и жалостью.

Альберт наклонился, чтобы достать свой чемоданчик, и улыбка тут же сползла с его лица.