Дон Пендлтон - Бойня в Майами

- Мы так и думали. Она же кошка, сеньор. Вы даже не почувствуете...

- Была, Торо.

- Сеньор?

Болан сказал глухим голосом:

- Маргарита мертва.

Кубинец посмотрел на Мака долгим взглядом, потом похлопал его по здоровому плечу, поднялся на ноги, сказал что-то по-испански собравшимся вокруг него кубинцами, и, пошатываясь, стал ходить взад-вперед по каюте. Остальные кубинцы, тихо переговариваясь между собой, медленно поднялись наверх.

Болан осторожно встал с кровати.

- Ты же знаешь, как я относился к Маргарите, - обратился он к Торо.

- Да, амиго, я знаю.

Болан нашел пачку коричневых сигарет и закурил.

- Нам стало известно название яхты, на которой находятся твои враги, наконец заговорил кубинец. - Мы подумали, что Эль Матадору нужна такая информация.

- Спасибо. Вы и так рисковали, спасая меня, этого вполне достаточно. Я считаю, что с войной в Майами покончено. Просто сейчас высадите меня где-нибудь на берегу. Торо показал на огоньки, мелькающие вдалеке.

- Вот она, эта яхта, сеньор. Скоро ей придется искать безопасную гавань. Будет шторм. Мы на расстоянии десяти минут хода до наших врагов. Ну как, не передумали?

Болан взглянул в ту сторону.

- Ставки выросли в этой войне. Жизнь Маргариты - слишком большая цена за мою победу.

Кубинец вздохнул и достал из кармана листок бумаги.

- Ты знал, что Маргарита писала стихи? - тихо спросил он.

- Нет.

- Вот это она мне оставила. Матадор, - кубинец пожал плечами. - Наверное, как объяснение. Ты можешь читать по-испански?

Болан покачал головой и глубоко затянулся крепкой кубинской сигаретой.

- Конечно, по-английски стихи звучат немного по-другому, но их можно перевести так:

"С каждым биением сердца мир умирает и возвращается вновь, первозданный и прежний. Каждый из нас учится заново верить в любовь, погибать и сражаться. Каждое новое чувство рождает на свет новый мир, смерть лишь другая реальность, ни больше ни меньше. Каждый твой день - это новый последний поход, каждая ночь - это вечное древнее счастье. И умирать мы готовы достойно, без страха".

Болан долго молчал.

- Скажи мне, Матадор, маленький солдат погиб достойно? - спросил Торо.

- Да.

- Она очень разозлилась на меня, сеньор, потому что я не мог помочь в твоей войне. Болан вздохнул.

- Но, Торо, ведь тебе нужно бороться со своими врагами.

- Давай поживем достойно, Матадор, - кубинец взглянул на далекие огни, хотя бы на короткое время, но вместе? Экзекутор улыбнулся:

- Какое у нас есть вооружение, амиго?

- У нас есть великолепный "ханиуэлл" и личное оружие.

- Корабль всегда так сильно качает?

- Да.

- Надо установить "ханиуэлл".

- Уже сделано. "Ханиуэлл" установлен на палубе.

- Покажи мне.

Торо провел Бодана наверх к тому месту, где когда-то крепилась пятидесятимиллиметровая пушка. На небольшой деревянной платформе стоял "ханиуэлл". Болан кивнул и поспешил скрыться в каюте, чтобы не промокнуть от брызг, постоянно осыпающих палубу.

- О'кей, я согласен. Мне в расчете надо еще пару человек. Какие снаряды в лентах?

- А твое плечо, амиго?

- Все нормально, - сказал Мак. - Так что в лентах?

- Одни только фугасы. Для войны на море...

***

- Отлично. Но на всякий случай нужно добавить и несколько осветительных. Одну ленту сделайте из бронебойных снарядов. Посмотрите, крепка ли у них палуба.

"Мэри Дрю" неторопливо двигалась в направлении к Бискайскому заливу. Сторожевик с кубинцами пересек ее курс в ста ярдах сзади и пристроился в хвост. Боевики, вооруженные легким стрелковым оружием, расположились на палубе, а часть людей заняли позицию в каютах. Торо был в рубке прямо над каютой Волана. Сам Мак, широко расставив ноги, стоял у "ханиуэлла" под шквалом соленых океанских брызг. Он крикнул Торо:

- Какая у нас скорость?

- Около сорока узлов, Матадор.

- Давай сделаем еще один круг и убедимся, что это именно та яхта.

- Си! Так и поступим.

Полуночная яхта светилась сотнями огней. Болан мог различать людей, стоящих под навесом на палубе и толпу пассажиров, с любопытством наблюдающих за приближающимся сторожевиком. "Мэри Дрю" не была классической пассажирской яхтой. Она выглядела более солидно по сравнению с шустрым сторожевиком, плывущим по соседству. Капитанский мостик был высоко поднят, и за рядом квадратных окон, расположенных по бортам от кормы до носа, слабо светилась штурманская рубка.

Ее пассажиры с большим интересом смотрели на старую посудину. Один из них, приветственно махнув рукой, крикнул: