Светлана Бестужева-Лада - Семейное шоу

— Соглашайся, — сказала она.

— А ты выйдешь за меня замуж, если я куплю эту квартиру? — осторожно поинтересовался Борис.

Валерия какое-то время помолчала, потом тряхнула головой, словно отогнала ненужные мысли, и ответила:

— Твоя взяла. Сделаем ремонт — сыграем свадьбу. Я в доле.

В последней фразе была вся Валерия, которая не терпела подачек и свято исповедовала принцип абсолютного равноправия. При этом умудрялась не унижать Бориса мелочными требованиями «вынести мусорное ведро» или «твоя очередь мыть посуду, я тоже сегодня работала», а умела делать как-то так, что он сам принимал участие во всех подобных мероприятиях сугубо добровольно и, как говорится, с песней.

Через полгода в переделанную до неузнаваемости квартиру Борис на руках внес Валерию в свадебном платье. Фаты, к великому его огорчению, не было: надевать «этот абажур» невеста отказалась наотрез, да еще и подпустила несколько ехидных шпилек насчет «провинциального шика». Шпильки предназначались свекрови, до ушей которой они, слава Богу, не дошли. Но живые цветы в пышных темно-каштановых волосах были красивее любой фаты…

Родители Валерии на свадьбу подарили ей новую машину, причем выбрала ее она сама. Как всегда оригинально: захотела скромную «Киа», хотя отчим мог бы ей купить хоть «Пежо», хоть «Ягуар». Борису преподнесли золотой портсигар и золотую зажигалку, тоже приятно. Его же родители преподнесли, как по их понятиям и было положено, «семейный» подарок: фамильный чайно-кофейный сервиз мейсенского фарфора и дюжину серебряных ложечек. Генеральская основательность и тяжеловесность: понадобилось солидно поломать голову над тем, где в современной стильной квартире разместить этот антиквариат так, чтобы украшал помещение, а не резал глаз. Лере это удалось: уж что-что, а хороший вкус у нее проявлялся всегда и во всем, хоть в одежде, хоть в дизайне помещения.

Через три дня после возвращения из свадебного путешествия в Италию Борис впервые изменил Валерии с сексапильной блондинкой, которую увидел на улице. Девушка ловила попутную машину, а поймала мимолетное приключение. Валерия ничего не узнала и даже не заподозрила. Угрызений совести Борис не испытывал, скорее его мучил недоуменный вопрос: зачем он вообще это сделал? Блондинок, в отличие от большинства мужчин, он не любил, предпочитал шатенок или брюнеток, пышный бюст, как правило, оставлял его равнодушным. И вообще он любил только свою жену. Так что на него, спрашивается, нашло? Временное затмение, не иначе. Реакция на предсвадебные хлопоты и коренные изменения в жизни.

Но затмение оказалось не временным и повторялось с пугающим постоянством. Впрочем, виноват в этом был не один Борис, но и те женщины, которые кружили вокруг него, как мотыльки вокруг зажженной лампы. Актрисы и певицы, танцовщицы и начинающие юные дарования свято верили, что путь к славе лежит через постель влиятельного в шоу-бизнесе человека. Даже то, что такая жертва чаще всего оказывалась напрасной, никого не останавливало: это входило в правила игры, которая, в общем-то, устраивала обе стороны.

Через какое-то время Борис перестал испытывать угрызения совести: физическая измена — это ерунда, а на самом деле он Валерию ни на кого не променяет. Но она слишком благовоспитанна, слишком леди, чтобы позволить себе проделывать с ней те штучки, которые он вытворял со своими мимолетными или периодическими любовницами. Он просто не мог представить себе свою изысканную, элегантно-ироничную жену во всех этих позах и позициях, просто не мыслил себе, что она может пойти в сауну определенного толка, пусть даже и с ним, с законным мужем. Кроме того, она — женщина с достаточно умеренным темпераментом, доставить ей удовольствие он мог всегда, и, похоже, ее это вполне устраивало. В любом случае, меньше всего она походила на неудовлетворенную женщину.

Но что же теперь делать? Отрицать очевидное — глупее глупого, остается только пасть ей в ноги и валить всю вину на соблазнительницу-Катьку. Она, мол, его просто изнасиловала, а он, в конце концов, здоровый мужик с нормальными инстинктами. Если бы он хотел поразвлечься на рабочем месте, неужели он не подумал бы о том, что дверь нужно запереть? Ведь кто угодно мог войти, включая Юлика. А он таких штучек на рабочем месте не то что не поощрял — терпеть не мог. И других женщин, кроме своей кубышки-жены просто не замечал. Национальная черта, что ли? Ладно, сейчас не об этом.

Борис дважды набирал номер мобильника Валерии, и дважды она не соизволила ему ответить. Он совсем уж собрался послать ей сообщение с просьбой о помиловании, как его срочно вызвал к себе шеф. Вот уж действительно, помяни черта — он и явится. Надо было ему вспоминать об Юлиане? Других дел нет?